Затерянный остров
Шрифт:
Уильям, глядя на круглое лицо и мощные плечи мистера Рамсботтома, подумал, что в усиленном питании их спутник точно не нуждается. Вслух он ничего не сказал, размышляя, в каких эпитетах этот знаток отозвался бы о еде в «Лагмутском пакетботе». Что, если отважиться пригласить его туда на обед? Уильям с замирающим сердцем представил, как мистер Рамсботтом распекает неприветливую управляющую, окопавшуюся в своем пропахшем капустой логове.
Словоохотливый толстяк хвастал не зря — все блюда оказались действительно простыми, но вкусными.
— Вот она, беда нашего времени, — заметил мистер Рамсботтом с неизменным для таких фраз удовлетворением, словно прошлое было личной заслугой говорящего. — Не достать приличных продуктов. Рабочий в Ланкашире или Йоркшире порой питается лучше,
— Думаю, да, — подтвердил Уильям, никогда не бывавший в «Верхе роскоши».
— Вот и ошибаетесь. Финтифлюшки да заковыристые названия — на вид, не спорю, красиво, но пользы ни на грош. Я там, даже если мне приплатят, есть не стану, увольте. Мне подайте два чайных кекса — да не эти их худосочные недоразумения, а два настоящих домашних чайных кекса, со свежим маслом, и чайник правильно заваренного чая, на крутом кипятке, чайник не забудьте ополоснуть как следует. Вот и вся недолга, а радости куда больше, чем от любого блюда, что подают в «Верхе роскоши». А почему? Потому что продукты правильные.
Уильям хотел полюбопытствовать у этого поборника простой полезной еды, как же он заработал все свои неполадки с «нутром», но не осмелился. Мучнистое, лоснящееся, покрытое испариной круглое лицо мистера Рамсботтома плохо вязалось с представлениями о здоровье. Да и в целом он не сразу располагал к себе — Уильяма уже утомила его громогласная властная манера. Однако чем-то он все же подкупал, заражая неиссякаемым жизнелюбием. Видно было, что он далеко не глуп, несмотря на некоторую непоследовательность в словах и поступках. Помимо еды и продуктов он неплохо разбирался и в других областях — например, со знанием дела рассуждал о производстве солода, чем немало поразил Уильяма. Но самое главное, этот словоохотливый бизнесмен был настоящим кладезем — нет, фонтаном, извергающимся вулканом — жизненной энергии. В глазах за легкими очками без оправы светился искренний интерес к миру.
Уильям, как и многие сдержанные, застенчивые и чистосердечные люди, инстинктивно отгораживался от подобных напористых, все собой заполняющих личностей. Он понимал, что устанет от этих сияющих глаз и лиц, захлебнется в этом потоке доброты, и все же, несмотря на инстинктивное отторжение, не мог не симпатизировать мистеру Рамсботтому. Кроме того, он был другом — по крайней мере добрым приятелем — коммандера. Необычную они составляли пару: худощавый, чисто, хоть и бедно одетый, тихий коммандер с синими глазами-льдинками, закаленный суровой морской службой, и домосед Рамсботтом, такой внушительный, раскованный, громогласный, общительный и беспардонный. Не верится, что эти двое готовы отправиться в путешествие вместе. И готовы ли? И готов ли Уильям взять их в компанию? Он предпочел сперва закончить обед и только потом искать ответы на эти вопросы.
2
— Кофе пьем в курительной, — объявил мистер Рамсботтом. — Хотя зачем я туда хожу, не знаю, я ведь не курю. Не курю, нет. Никогда не пробовал и сейчас начинать не намерен. Убивает весь вкус, мистер Дерсли, просто начисто отбивает. Правда, все остальные пороки у меня в полном комплекте, не беспокойтесь. Ну, пойдемте. Вы ведь точно хотите перекурить, а у меня найдется парочка недурственных сигар.
Они проследовали в соседнюю комнату и устроились в укромном углу. Уильяма не отпускало чувство, будто он знает обоих своих спутников уже не первый год. Лица, облик, манера речи — все казалось давно знакомым, хотя одного из этих людей он впервые увидел только вчера утром, а второго — часа полтора назад. Они без всякого труда заняли какую-то нишу в его сознании, которая словно дожидалась их годами. Уильям даже попробовал вспомнить, не снились ли они ему, так сильно было ощущение давнего знакомства. Верят ведь некоторые, что в зыбком тумане снов можно мельком разглядеть будущее. Что, если он уже много раз беседовал с коммандером и слушал мистера Рамсботтома? А остров? Такая ли это новость для него? Неужто ни разу не маячил перед ним этот остров — не как узнаваемый географический объект, конечно, а просто как смутная тень с бухтой, в которой бьется прибой? Что, если они втроем уже побывали там? И сейчас он лишь повторяет, медленно и обстоятельно, путешествие, уже состоявшееся где-то в другой зыбкой реальности между скучными поездками на солодильню… Нет, чепуха. Он пристально посмотрел на своих спутников и еще раз твердо сказал себе: «Чепуха!» Однако перед глазами вдруг встала картина, от которой его позвоночник натянулся и задрожал, как струна, задетая огромной призрачной рукой: они трое сидят на какой-то иззубренной раскаленной скале, что-то с жаром обсуждая. Это уже где-то произошло, и теперь всего лишь вспоминается. Вот откуда ощущение давнего знакомства и мгновенная симпатия! Скалу он ощущал так отчетливо, что готов был клясться на ней как на Библии. Призрачная рука снова дернула струну, кости Уильяма превратились в тающий воск, кровь застыла в жилах, он замер на мгновение в потустороннем мире, где время тасовало кисейные завесы и расползающиеся на глазах картины.
— Что вы сказали? — извиняющимся тоном переспросил он, очнувшись в курительной отеля «Лагмут». — Простите, задумался.
— Я говорю, — повторил мистер Рамсботтом, — что пора, пожалуй, перейти к главному вопросу, если не возражаете.
— Нет, конечно, не возражаю, — заверил Уильям после секундной заминки, которая не ускользнула от Рамсботтома.
— Щекотливое положение, — признал бизнесмен. — Я не могу ничего сказать, пока не узнаю, о чем речь, а вы не торопитесь вываливать все разом, не убедившись, что мне можно доверять. Правильно? Знакомое дело.
Коммандер внезапно встал.
— Послушайте, друзья, я вас оставлю на часок, а может, на весь вечер, как вам будет удобнее. Мне нужно отправить письмо.
— Сколько сейчас? — Мистер Рамсботтом взглянул на часы. — Четверть десятого. Хорошо, коммандер, вы идите, занимайтесь своим письмом, но через час вас ждем. Времени уйма.
Коммандер кивнул, оглянулся на Уильяма и, неловко развернувшись, направился к выходу.
— Так и видишь, как штормовой ночью он сжимает штурвал недрогнувшей рукой, да? — хохотнул Рамсботтом. — «Англия ждет, что каждый выполнит свой долг». Наш коммандер действительно замечательный человек. Вроде бы совсем не моего круга, но я проникся к нему симпатией. Вам он тоже нравится, так ведь?
— Очень, — без колебаний ответил Уильям. — По-моему, мне повезло. Сперва я нарвался на другого коммандера Айвибриджа — однофамильца. С тем бы мы никак не поладили.
— Да, что-то такое припоминаю. Как бы то ни было, хорошо, что он ушел, — без него нам легче будет говорить. Сейчас поймете, в чем дело. Он смерть как хочет поехать с вами, только не видит возможности, потому что у него нет денег.
— Так я ведь ему сказал… — начал Уильям.
— Знаю, знаю, но это ничего не меняет. Он не просто не может участвовать в расходах. Все гораздо хуже. Ему даже ехать не на что. У него были какие-то сбережения и еще пенсия, но, если я правильно понимаю — из него ведь слова не вытянешь, тот еще истукан, — у него была сестра, которая постоянно болела, и он оплачивал лечение, потом он вложил деньги в какую-то авантюру и прогорел, а теперь даже пенсию получает не целиком. В итоге он едва сводит концы с концами, поэтому приходится сильно ужиматься. Я, понятное дело, не знаю точно, сколько у него остается на прожитье, но если выйдет больше трех фунтов в неделю, я сильно удивлюсь. Такая вот беда. Наш коммандер прочно сел на мель, ничего не попишешь.
— Знаю, — обеспокоенно протянул Уильям.
— Хорошо. Тогда вот что я предлагаю. Если исходить из того, что доли у вас равные…
— Да, я ему вчера об этом говорил.
— Отлично. Предположим, он делит свою долю со мной, я вкладываю деньги — сколько потребуется, участвую наравне с вами. То есть, по сути, долей получается не три, а четыре — две у вас, потому что вы несете собственные расходы и вкладываете половину денег, и по одной доле нам с коммандером. Я беру на себя наши с ним расходы и, как и вы, вкладываю половину. Понимаете схему?