Затерянный остров

Престон Дуглас

— Эми, — попытался крикнуть Гидеон, но его голос, скорее, походил на мерзкое карканье.

Ответа не последовало, пляж был пуст. Собрав последние крохи сил, Гидеон поднялся на ноги, но тут в его голове что-то неистово загрохотало, и его сразу же охватило сильнейшее головокружение. Он тяжело рухнул на колени, и его снова и снова рвало соленой водой, пока не осталось ничего, кроме сухих спазмов. Несколько последующих глубоких вдохов совсем не улучшили ситуацию, и, в конце концов, он упал на песок, свернувшись клубком, и опять потерял сознание.

В попытках прийти

в себя миновала целая вечность, и, наконец, Гидеон медленно вернулся в сознание и открыл глаза. Настал день. Тусклый, рассеянный свет заливал все вокруг. Гидеон медленно обвел затуманенным взглядом пустой пляж, темно-серый океан, грохочущее шествие прибоя, темную линию влажных джунглей. Его поразило, как он вообще смог преодолеть все это и выжить.

Ветер стих, и тучи рассеялись. Шторм миновал. Голова у Гидеона все еще жутко болела, но он чувствовал себя немного лучше. Переборов слабость, он поднялся сначала на колени, а затем и на ноги, справившись с волной тошноты и головокружения. В свете грязного рассвета он теперь смог увидеть, куда его занесло: во всех направлениях, насколько хватало глаз, тянулось пустынное побережье и унылый пляж. Немного скрашивали жалкую обстановку несколько потрепанных пальм. Чуть поодаль пляж переходил в холмы, покрытые джунглями. Никаких признаков жизни, никаких признаков Эми, никаких признаков их надувного спасательного плота или их непромокаемых мешков.

Сейчас власть над Гидеоном захватила яростная жажда. У него потрескались и кровоточили губы, и распух язык. Он чувствовал себя настолько истощенным, что едва мог стоять.

Ему нужно было срочно найти Эми. Или, по крайней мере, ее тело. И он должен был найти их плот из спасательных жилетов и непромокаемые мешки с вещами, и что важнее всего, с водой.

Гидеону потребовалась вся его сила воли, чтобы сделать шаг, после чего он снова упал на колени. Несмотря на все усилия, он не смог больше подняться. Он продолжил медленно ползти по жесткому песку, пока не закончились силы. А затем, он просто остался лежать. Ему безумно хотелось спать — или, может быть, умереть. Так и не выбрав, какой из этих двух вариантов ему предпочтительнее, он закрыл глаза.

— Гидеон.

Гидеон снова увидел дневной свет, и то, что Эми склонилась над ним. Она выглядела ужасно — бледная, худая, мокрая.

— Эми… слава богу…

— Давай я помогу тебе подняться.

Эми подхватила Гидеона под руки, и он с трудом поднялся. Она продолжала поддерживать его, хотя сама пошатывалась от усилий.

— Воды…

Появилась бутылка, и он схватился за нее, как за спасительную соломинку, открутил дрожащими руками крышку и стал настолько жадно и спешно пить, что влага пролилась на рубашку.

— Тише, тише, — уговаривала его Эми, отодвинув от него бутылку. — Помедленнее. Сделай перерыв.

Он ждал, подрагивая, и чувствовал, что благодаря воде в его теле произошел мгновенный выброс энергии.

— Еще.

— Не спеши.

Он снова приложился к горлышку, на этот раз делая небольшие глотки, пока литровая бутылка окончательно не опустела.

— Еще.

—

Извини, но нам нужно экономить.

Даже удивительно, как быстро вода помогла ему восстановить силы и живость. Он огляделся, дыша медленно и глубоко. Там, на пляже, в нескольких сотнях ярдов от них, валялась промокшая связка спасательных жилетов, от которой отходили следы Эми на песке.

Язык и рот Гидеона наконец-то увлажнились, и он обнаружил, что может говорить без карканья.

— Как ты смогла выжить?

— Как и тебя, меня вынесло на пляж. Я даже не знаю, как это получилось. Видимо, карма.

— Где мы?

— Москитный Берег, Никарагуа. Думаю, мы в двадцати милях к северу от Манки-Поинт.

— Как далеко до ближайшего поселения?

— У нас нет местной карты. Это одна из самых малонаселенных береговых линий в мире. Ты можешь идти?

— Да.

— Меня иногда все еще пошатывает. Дай мне руку.

Напарники поплелись по пляжу, поддерживая друг друга. Эми повела Гидеона к роще пальм на границе пляжа, где при ближайшем рассмотрении обнаружились непромокаемые мешки. Рядом на банановых листьях были разложены и сушились их спасенные пожитки: два пистолета, ножи, спутниковый телефон, материалы дела с промокшими насквозь страницами, дюжина питательных батончиков и бутылки с водой. К удивлению Гидеона, там же обнаружились и таинственные компьютерные распечатки греческой рукописи, которую Эми изучала на яхте. Листы хоть и были запечатаны в герметичный пакет, все же не избежали нескольких протечек.

Эми села на песок, и Гидеон рухнул рядом с ней. При виде распечаток, даже в нынешнем ослабленном состоянии, он почувствовал возрастающее раздражение. Должно быть, Эми успела захватить их с собой, когда они спешно покидали «Туркезу», и в какой-то момент на плоту смогла засунуть их в водонепроницаемый мешок.

— Из всех вещей, что ты могла сохранить — карты, GPS — ты спасла эти распечатки? Что в них такого важного?

— Это просто то, над чем я работаю.

— А если поподробнее?

Она покачала головой.

— Позже. Сперва нам надо отдохнуть. И поесть.

Гидеон чувствовал себя полностью истощенным, голод давал о себе знать. Эми взяла два питательных батончика и один из них протянула ему.

Недолго думая, он откинулся на спину, снял обертку и с жадностью впился зубами в угощение. Облака значительно поредели, и сквозь них пробился одинокий луч солнца, бросив блик на море. Сухпаек, кажется, сделал Гидеона еще более голодным, но, в конце концов, он почувствовал, что силы медленно возвращаются к нему.

Они так и лежали на пляже — едва двигаясь, почти не разговаривая, медленно восстанавливая силы — в то время как день истекал час за часом. К вечеру, как раз когда солнце коснулось горизонта, рассеялись последние тучи. Гидеон теперь чувствовал себя почти самим собой, сильным и бдительным, почти здоровым, кроме какого-то еле уловимого, общего недомогания. И вдруг он осознал, что совершенно потерял счет времени. Сколько часов прошло с момента кораблекрушения? Сорок восемь? Семьдесят два?

— Телефон работает? — спросил он.