Затерявшийся в кольце бульваров
Шрифт:
Он зашел сюда опять, опять купил щетку и бритву (надо было поддерживать бородку в нужном состоянии). Дедушке эта ситуация ничего не напомнила, он был по-прежнему тих и благодушен. Дорин купил еще еды и, с сомнением посмотрев на старика, добавил к этому бутылку водки.
От водки (впрочем, как и от еды) «Божий одуванчик» не отказался. Видно, сдача квартиры не очень-то решала его финансовые проблемы, и сытно поесть удавалось не часто. Андрей рюмку поднял, чокнулся, но пить не стал. Он снял парик и положил его рядом с собой:
– Ну что, дед, узнаешь меня?
Глаза у старичка уже поплыли,
– Нет, а ты кто? – спросил он, наливая себе вторую.
– Я у тебя комнату снял, где-то с неделю назад, – сказал Дорин, внимательно глядя на старика, – а проснулся на пустыре без денег и документов.
«Божий одуванчик» поставил полную рюмку на стол, сложил руки на коленях и опустил голову.
– Я тебя ждал, – сказал он тихо, – только не признал сразу-то.
– Расскажи-ка мне, старик, как дело было, – сказал Андрей, подвигая рюмку поближе к «Божьему одуванчику». – Я тебя не виню, знаю, что ты ни при чем, мне с теми ребятишками разобраться хочется.
– Я выпью? – спросил дед, не поднимая глаз.
– Выпей, конечно, – согласился Андрей, – да и закусывать не забывай, а то захмелеешь, забудешь что-нибудь.
– Не забуду. – Старик выпил, закусил бутербродом. – Ты заснул тогда, я пошел дверь на цепочку закрыть, слышу, стучит кто-то тихонечко. Я в глазок глянул – мужчина здоровый в белом халате и маске и с этой медицинской штукой в кармане. Я решил, что ему позвонить надо, открыл, а он спрашивает: «Постоялец где?» «Спит», – говорю. Тут и второй подошел, он этажом выше, видно, стоял. «Проводи-ка нас к нему…» – командует мне. Я взъерепенился, зачем вы ко мне лезете, а второй книжечку красную в нос мой сунул, я и заткнулся. Привел их к тебе в комнату, они туда чем-то пшикнули, дверь закрыли и стоят, ждут. Потом один на часы посмотрел и говорит: «Пошли, Лектор, готово». Что они там с тобою делали, не знаю, я на кухне сидел, потом слышу, поволокли по коридору и второй мне крикнул: «Дверь закрой, дед, а то простудишься…» – старик просительно посмотрел на Андрея. – Ты меня не убивай, ладно?
– Так к тебе, по твоим словам, менты приходили, – горько сказал Андрей, – чего же ты теперь меня боишься?
– Откуда я знаю, менты, бандиты, – «Божий одуванчик», моргая, глядел на Дорина. – Можно, я себе еще рюмку налью?
ГЛАВА 52
Следующий день был посвящен экскурсии в Останкино. С вечера Лена каждые полчаса набирала Митин телефон, потом с утра опять взялась за дело. Результат был нулевой. В паузе она позвонила Людмиле и договорилась о встрече. Та, услышав голос Андреевской, сначала удивилась, потом обрадовалась и немедленно, даже не спрашивая, в чем, собственно, дело, согласилась помочь. Она встретила Лену у лестницы главного входа, они взяли пропуск и начали с кафе «Макс», расположенного сразу слева при входе.
– Вот тут все и происходит, – сказала Людмила. – Если посидеть здесь полчаса-час, то увидишь всех, кто для тебя хоть как-то связан с телевидением: ведущих, актеров, журналистов и обслуживающий их персонал.
– Не жалуешь своих «коллег»? – засмеялась Лена.
– По-разному. Только какие они мне коллеги? – Она оглянулась по сторонам, увидела двух мужиков чинивших лифт. – Вот эти – мои. Кофе пить будем?
– Не знаю, ты тут хозяйка.
Они взяли по кофе с разными приложениями, посмотрели на подставки с пирожными, потом друг на друга, потом еще раз на пирожные. Затем рассмеялись и все-таки не отказали себе.
– Что у тебя, какие проблемы? – спросила Люда.
– Задачи две, и ответ на них, вполне возможно, рядом находится. – Лена откусила пирожное, посмотрела внимательно и недоверчиво на него: такое вкусное и такое вредное, и продолжила: – Нужно найти Митю Вола и выяснить, кто с ним работал в последний месяц.
– Не поняла.
– Ну, он проводил съемки ну не знаю, как сказать на вашем языке, на природе, наверное, правильно?
– На выезде.
– И мне нужно знать, кто с ним работал, – Андреевская оглянулась по сторонам, – и поговорить с этими людьми.
– Не хочешь мне объяснить, в чем дело?
За соседний столик тоже с чашечками кофе уселись два человека.
– Вы, как мне кажется, Василий Николаевич, – сказал один, – полный и законченный идиот.
– Не могу с вами согласиться, уважаемый Михаил Федорович, – ответил второй. – Я не идиот, я просто страдалец по женской части. Когда я пришел в этот коллектив, увидел подтанцовку, то понял, что моя задача – перетрахать всех до единой, начиная с первой слева и заканчивая последней справа.
– И что вас могло остановить в этом благородном порыве? – искренне возмутился собеседник.
– Я влюбился в первую же и женился на ней, идиот, – горько вздохнул Михаил Федорович.
– И я говорю – идиот, – отозвался Василий Николаевич, – а вы со мной спорить пытаетесь.
Лена начала вполголоса рассказывать уже знакомую нам историю доринских мытарств. Костюмерша слушала внимательно, не делала круглых глаз и не охала, за что Андреевская была ей благодарна. Только один раз в самом начале рассказа, когда дело дошло до «любовного» письма, она ругнулась про себя и покачала головой.
– И что ты хочешь сейчас? – спросила она, когда Лена закончила, рассказав о ночной встрече с Волом. – Зачем тебе знать, кто тогда работал?
– Потому что в ту ночь, когда здесь была передача, кто-то поехал в деревню и, точно по сценарию, одну женщину убил, а вторую покалечил. – Вот теперь, – Людмила широко открыла глаза, но опять ничего не сказала, – Вола я найти не могу, а нужно выяснить, кто знал про эту историю с двумя женщинами и библиотекой. Может быть, кто-то из бригады, или как они у вас правильно называются, слышал или видел что-нибудь? Они ведь снимали в этом доме, могли что-то видеть или слышать.
– Это надо в диспетчерскую, – протянула Люда, – они должны все это знать. А какие числа нужны?
Они вместе прикинули и записали временные координаты.
– Идем? – встала Андреевская.
– Нет, – покачала головой костюмерша, – я пойду одна. Там сегодня Тонька. Понимаешь, ты женщина, она – тоже. Но ты – замужем, а она – нет. Чужая женщина в шикарном прикиде… Даже если знает, все равно не скажет. Посиди лучше здесь, мне одной с ней легче общий язык найти.
И Лена осталась за столиком одна. Минуты на три. Именно через три минуты к ней подсел тучный пожилой еврей: