Затейники
Шрифт:
— Чудак ты, парнишка, — сказал доктор, видя, что Митька приуныл: — не могу ж я как блоха прыгать. До вашей деревни верст семь будет. Мои лета не твои — далеко не ускачу.
Митька, решив без доктора не возвращаться, раздобыл подводу, сторговался и, усадив доктора, сам уселся, раздумывая о том, где бы раздобыть денег.
Пока доктор осматривал девчонок, он избегал всех соседей, но денег ни у кого не было.
Тогда, не долго думая, он побежал к бабке Степаниде.
Она копалась на дворе, и Митька налетел на нее петухом.
— Подавай деньги, старая карга! — крикнул он.
Бабка притворилась глухой.
— Ась?
— Подавай, говорю, деньги назад! — еще громче заорал Митька. — Тараканы-то у нас все дома.
— Не слышу что-то. Тараканов, говоришь, итти морить?
— Тебя надо морить, а не тараканов. Подавай сейчас два с полтиной, а то… а то в исполком сволоку.
У бабки, очевидно, были грешки перед исполкомом, потому что она сразу стала слышать.
— Да как же это? Да что ж это? — запричитала она. — Да я ж свое дело сделала.
— Ни черта не сделала. Выкладывай деньги, старая, а то знаешь… насчет самогона… не больно по головке гладят.
Ходили слухи, что у бабки недавно открылся самогонный завод, но Митька этого наверняка не знал. Вырвалось как-то — а попало в точку.
Бабка засуетилась, замахала руками, потом полезла за пазуху, вынула оттуда грязный засаленный платок, развернула его дрожащими руками и, стараясь, чтоб Митька не увидел, сколько у ней денег, достала две смятые желтые бумажки.
— Вот на, бери. Больше нет. Ей-богу, последние.
Но Митька успел разглядеть и зелененькие бумажки и даже одну или две беленьких.
— Ладно! Знаем, как у тебя нет. Мало ты у нас всех выморочила. Только времени у меня нет. А то б все отдала. В другой раз жди, приду за остатком.
Митька пулей вылетел из бабкиного двора и подоспел как раз в тот момент, когда доктор собрался уходить.
— Корь у них, — сказал он, указывая на девчонок. — Опасного ничего нет. Держать в чистоте надо. За лекарством в больницу приходи. Там тебе все объясню. Ты, я вижу, мальчишка шустрый. А ты, хозяйка, гляди — бабок не зови, а то залечат так, что и не обрадуешься. Слепыми навек оставят. Поняла?
Егоровна кивнула головой. И без этого она бабку не позовет, ну ее.
Платить ей последнее, когда тут без денег лечат.
Митька уплатил вознице и, зажимая в руке выторгованную сдачу, соображал, дать или не дать мамке.
— Спросит ведь, где достал. А скажу — заругает. Лучше оставлю себе — пригодятся.
И они пригодились. Рядом с обыкновенными огородными растениями выползли из унавоженной земли кудрявые листочки цветной капусты, за которую — председатель им сказал — можно получить большие деньги.
X. ПОБЕДА НА ВСЕХ ФРОНТАХ
Радость мальчиков омрачалась вечным страхом: а ну, как увидят родные! Пропало все тогда! Тут попадет за все: и за доски, которых до сих пор, по счастью, не хватился Петькин отец, и за семена краденые, и за стекла, неизвестно каким путем раздобытые.
И Петька каждый раз, как начинали хмуриться густые отцовские брови, съеживался и старался удрать из дому куда-нибудь подальше.
Митька, работавший целый день на поле вместе с матерью, только вечером бегал за хлев и любовался вдоволь на пышно разросшийся парник.
А дело уже шло к концу. Лук стоял высокой крепкой стеной, из земли выглядывали красные бока редиски, желтые цветы огурцов сморщились и опали, и на месте их появились маленькие мохнатые, колючие огурчики, а капуста росла крепкая, хорошая.
Еще вначале мальчики подумывали о том, как бы пересадить молодую рассаду на материнские огороды. Но тогда открылась бы вся их тайна и, может-быть, всей затее был бы конец.
И приходилось ходить вокруг парников и зорко глядеть, чтобы чей-нибудь досужий глаз не подсмотрел, а досужий язык не растрезвонил по всей деревне.
Между тем на огородах у матерей еле-еле выполз чахлый лук, да кое-где редкими кусточками стлались по земле вялые листья огурцов.
Так было и по всей деревне, и не раз женщины, собираясь у колодца или у ворот, горестно вздыхали, поглядывая на свои жалкие огороды.
— Беда, Митька, лук поспел, надо скоро снимать, — говорил Петька, — а огурцы еще малы.
Но и огурцы долго не заставили себя ждать. Под жаркими лучами солнца они наливались крепким соком и скоро, почти бок-о-бок, улеглись в жирную землю крепкие зеленые овощи.
Рано утром Петька набрал в большую миску зеленых огурцов, посадил в промежутках ярко-красную редиску, украсил с боков все это зеленым луком и салатом и с бьющимся сердцем понес в избу.
Поставив миску на стол, он шмыгнул из избы и пристроился под окошком поглядеть, что будет.
Вошла мать. Она несла охапку дров для печки — и вдруг…
Дрова полетели на пол, а сама она, упершись взглядом в миску, долго стояла, не сдвигаясь с места.
Потом как девчонка бросилась из избы и понеслась к своему огороду. Там попрежнему, все было жалким и вялым.
Всплеснув руками, она снова помчалась в избу и, бросившись к столу, начала брать одну за другой молодые овощи.
— Эх, мамка! — не выдержав, крикнул в окно Петька. — Что ж ты мне всю постройку испортила.
— Ты ? Это твое ?
— А что ж ты думала, с неба свалилось?
— Да как же ты? Да откуда?
— А вон оттуда, — и Петька махнул рукой по направлению кустов сирени. — Пойдем, мамка, покажу.
Марья Семеновна с неохотой оторвалась от овощей.