Затмение
Шрифт:
Так и стоим. Ждем. У меня по левую руку со щитом — перелесочек, по правую с мачете — холмистая равнина с притягивающим взгляд кристаллом. Если обьективно, то ждем не очень долго. Но время растягивается. Устав пожирать себя изнутри — тупо забиваю на это самоедство. На кой сейчас рефлексии? Чему быть — тому уже параллельно. Судьбу не обманешь…
Строй молчит. Вообще — никто ничего не говорит. Чего тут скажешь? Все прониклись. Каждый наедине с собой. В последний раз такая возможность жизнью подарена. Вот-вот уже умирать будем. Это ведь не люди. Не немцы из кино — тут руки в гору не подымешь и в плен не
Наконец — первые густые цепи зомберов показываются не только на экране. За ними следующие ряды. И еще… Попытка прорыва была бы однозначно обречена. Демоны превосходят по численности наше жидкое колечко — как минимум в десятки раз. Овермногократно.
Застывший строй громко выдыхает и шевелится. Готовимся умирать!
Что-то сказав своей очень бледной дочери, О’Конелл часто барабанит пальцами по ложу своего навороченного арбалета.
По взгляду брошенному Рул, понимаю, что второй раз она на костер не пойдет. Здесь ляжет.
Невменяемые адепты кристалла не спешат. Не доходя сотни шагов — останавливаются по громко выкрикиваемым, резким командам, своих разумных командиров.
Отрицательно машу гривой в ответ на незаданный вождем нугари вопрос.
Не будем начинать первыми. Они ждут и мы подождем. Хотя, если честно: я хз — какого тут можно дожидаться?
Чего эти-то тормозят? Ждут своего верховного повелителя, поди? Мишаня желает насладится своим триумфом по полной? Вон — кто-то выезжает из-за спин… Женщина?
Не веря глазам — кидаю взгляд на сканер. Точно!
— Привет! Пока Вотан не подьехал — хотела еще раз на тебя взглянуть. Поговорить. Попрощаться.
— Зачем ты с ними? Ведь ты же нормальная?
— Просто я люблю и всегда любила только своего зверюгу! А он меня. А на остальных мне — глубоко и всерьез! Так уж вышло, что он стал одержимым. Но на меня его кровожадность не распространилась. Любовь — страшная сила, Горан! Как и красота! — взмыв ввысь длинными пушистыми ресницами, она звонко и заливисто смеется. — До чего же вы, козлы — все ведомые. Увидел смазливую мордашку и стройные ноги и все! Поплыл головушкой. Критическое мышление напрочь пропало. Ведь так?
Киваю. Скорее не ей, а сам себе. Соглашаюсь.
— А зеленая репа и уровень?
— В том отрывке моего рассказа — почти все правда. Я тоже умею быть откровенной и искренней, — она коротко хохотнула, влажно блеснув идеальными зубами.
— А ты и впрямь актриса! Зачем там в сквере помогла мне уйти?
— А что бы я сделала? Совершенно случайно ведь на тебя наткнулась. Закричала бы? Навела на тебя бойцов? И в чем тогда там — была бы моя заслуга? В том, что первой заметила? Мелко. А мелкие услуги и оплачиваются соответственно. Да и к тому же — в таком сценарии присутствовал риск лично для меня. Вдруг бы ты дотянулся. А сейчас не кинешься — за тобой твои люди. Будешь ждать главного — до последнего. Ты же хитрожопый. И все равно надеешься — вдруг что-нибудь, да обломится. И не самое малозначительное: мне нужно было сделать это более красиво и эффектно, чем просто с визгом закричать — «вот он». Так — как сейчас, например! Здесь — ты сам и наверняка, вся твоя элита. Хотя, честно говоря — я была почти уверена, что вас всех еще на площади у фонтана возьмут. Но ты накреативил. Прими мои бурные овации. К тому же после того выступления — твоя ценность стала гораздо выше. Соответственно и награда будет весомее. По иному прайсу.
— Прямо Мата Хари. Волчехерская… Актриса! — повторяю я, — Ты ведь такая же трёхнутая! Со своей индивидуальной спецификой, но такая же.
— Возможно! Мне все равно. Умей проигрывать, Горан. Все мы рано или поздно ошибаемся в людях! — её красивые глаза смеются, а в голосе резвится задорный смех, она снова хлопает ресницами и кокетливо складывает «сердечком» свои сочные яркие губы.
Прямо точно — «Мэрилин». Только: «пум-пум-пиду — пу», не хватает.
Смотрю на неё почти беззлобно… Сам дурак! Повелся на смазливый лик ангельский. Как пацан-спермотоксикозник… Она права. Красота усыпляет мудрость и критическое восприятие. Это факт. Не зря говорится: самая красивая змея, как правило и самая ядовитая!
… «Я солдат — недоношенный ребенок войны
Я солдат — мама залечи мои раны
Я солдат — солдат забытой богом страны
Я герой — скажите мне какого романа…»
Ооо! О-о-о-о-о-о, у-е!
Я солдат: мне обидно когда остается один патрон
Только я или он…»*
Знакомый голос с хрипотцой из-за кустов — горланит сипло и немелодично, но с большим чувством.
Вслед за голосом показывается и его обладатель…
— Здорово, Горан! Давно не виделись. И все же ты не послушал моего доброго совета, дружище. Я ведь предупреждал тебя… Зря ты сюда вернулся.
Его насмешливые глаза сужаются до остроты лезвий. Думаю, что и мои сейчас не намного шире…
* гр. 5NIZZA
Опубликовано: Цокольный этаж, на котором есть книги: https://t.me/groundfloor . Ищущий да обрящет!
Глава двадцать пятая. Земля. Май
Вотан подьезжает не спеша. Также не спеша — двигаюсь навстречу.
— Неважно выглядишь. — я стараюсь держать фасон.
— Да и тебя жизнь не жалеет, как я посмотрю. С перевязанной башкой, а все бегаешь. — в тон отвечает он.
Не стесняясь и не скрываясь, пристально оглядываем друг-друга.
Он все так же, как тогда на плоту — очень старается выглядеть невозмутимым, бесстрастным и незыблемым как скала.
Все та же — защитного цвета милитари-кепка с длинным козырьком, все те же — вдрызг разбитые берцы. Прежняя широкая улыбка до ушей и хищный пронзительный взгляд водянистых глаз.
Как и в первую встречу — между нами совершенно отсутствует какое-либо напряжение. И как ни странно — я все так же чувствую его расположение ко мне. Не показное — искреннее.
И все-таки, что-то в нем изменилось. Взгляд не потух, но не столь ярок и дерзок, как прежде. В глазах, нет-нет да всплескивает непонятная тоска. Манера держаться всё такая же насмешливая, как и при первой встрече — но вот былого инфернально-вызывающего куража не ощущается.
— Что, тяжела шапка Мономаха? Или ты предпочитаешь сравнение с Дракулой?
— Ты про город? Ха! Это слишком серьезная тема, чтобы говорить о ней без смеха, — кривит губы в широкой и циничной улыбке Вотан-Мишаня.