Затмение
Шрифт:
– Прыгаем! – донёсся до меня голос Жана.
И действительно, аккуратно спускаться по крутому склону к озеру не было времени. Оставалось только повиноваться и с разбегу окунуться прямо в заросли каких-то невысоких деревьев. Жгучая боль пронзила все открытые участки тела, ветки исцарапали руки, ноги, лицо. Мы кубарем покатились вниз. Озеро было глубокое уже у самого берега, поэтому мы сразу же погрузились в воду с головой. Я инстинктивно замахала руками и ногами, почувствовав, что захлёбываюсь, поскольку набрать воздуха в лёгкие не успела. Но вынырнуть на поверхность не удалось. Жан, видимо, глубоко нырнул и тянул меня вниз. Я понимала, что нужно было выдержать несколько секунд, пока взрывная волна минует озеро, и невольно подумала, что захлебнуться, видимо, лучше, чем заживо сгореть. Мне
ЧАСТЬ 1
Глава 1
Всё случилось за четыре года до взрыва, именно тогда моя жизнь кардинально поменялась. Я была вполне обычной двадцатилетней москвичкой с грандиозными планами на жизнь и, как мне тогда казалось, с грандиозной жизнью как таковой. В восемнадцать лет я поступила на вожделенный факультет журналистики МГУ – правда, на вечернее отделение, но зато прошла по конкурсу сама.
К тому же через пару месяцев я получила предложение работать в одном модном журнале, поэтому учёба по вечерам оказалась скорее даже плюсом. Ещё спустя два-три месяца моими статьями заинтересовался главный редактор журнала – мегагламурный тип, главный московский тусовщик Павел Бой. Для меня это было удивительно, никогда не думала, что Бой при своём статусе так живо интересуется работами практиканток вроде меня. При взгляде на этого человека казалось, что для него занимать пост главного редактора – дело престижа и только. Однако, как потом выяснилось, он вполне соответствовал своей должности: серьёзно подходил к каждой мелочи, засиживался на работе допоздна, шлифуя каждый номер журнала – своего родного детища под названием «БойТаун». Правда, на работу являлся не раньше полудня – начинать рабочий день раньше не позволяла бурная ночная жизнь, которая, впрочем, тоже была неотъемлемой частью его работы.
Весь наш дружный коллектив тайком посмеивался над эпатажным начальством, демонстрировавшим гламурные наряды, – розовые платочки в горошек, фиолетовые лакированные ботиночки, кружева и рюши – и чересчур изысканные манеры. Никто не сомневался, что босс не совсем традиционной ориентации, несмотря на то что у него за плечами долгий, счастливый до поры до времени брак и двое детей. Но при этом коллектив начальника уважал, преклонялся перед его талантами и многогранностью и даже немного побаивался. Никто не смел перечить Павлу или не подчиниться, хотя ни один сотрудник – даже из долгожителей коллектива – не мог припомнить случаев страшных расправ над неугодными подчинёнными. Бой умело и ловко управлял коллективом, наказать провинившегося мог одним взглядом – да так, что тот готов был пойти на всё, чтобы не удостоиться такого наказания никогда более. Я им восхищалась издалека, в глубине души не верила, что он спит с мужчинами, и вообще не верила ничему плохому, что о нём говорили. Для меня он был божеством, идолом моды и всего, чему я на тот момент поклонялась. Его одобрение было для меня выше всяких наград, и я его дождалась.
Бой вызвал меня лично, и я на трясущихся от волнения ногах, в туфлях на высоких шпильках прошла к нему в кабинет. Он пригласил меня присесть на мягкий кожаный диван, сам поднялся из-за стола, сел на другой край дивана и принялся расхваливать мои статьи. Детально разобрал всё, что я успела написать за недолгое время работы в журнале, расспросил меня о всяких мелких подробностях, которые я опустила при написании статей, потом захотел узнать моё мнение по некоторым вопросам. Официальный разговор незаметно перешёл в дружескую беседу. Я поймала себя на мысли, что, общаясь с этим богом моды и гламурной жизни столицы, чувствую себя на равных с ним – и от этого прониклась ещё большим восхищением к Павлу, к его умению располагать к себе людей. Я даже не заметила, как в моей руке появился бокал с мартини, а у Боя – тяжёлый стакан виски со льдом.
Так мы беседовали почти каждый день. Обсуждали последние новости, делились впечатлениями от тусовок: он – от самых модных, я – от тех, на которые мне удавалось прорваться. И однажды ему в голову пришла замечательная идея. Подсознательно
Я собиралась на это мероприятие, задыхаясь от восторга. Голова кругом шла, когда я представляла, сколько знаменитых и интересных людей увижу воочию и, возможно, даже возьму у них интервью! В конце концов, кто сможет отказать спутнице самого Павла Боя?
Вечеринка превзошла мои ожидания. Я чувствовала себя на высоте, в центре внимания у интересных, знаменитых и красивых мужчин. По-дружески удалось потрещать с парой светских львиц о всяких мелочах. Голову распирало от информации, за весь вечер я позволила себе лишь один бокал вина – очень боялась забыть, упустить хоть одну деталь происходящего вокруг меня, услышанного в разговорах. Но самое главное – я ловила на себе одобрительный взгляд Боя. И более того, мне казалось, он смотрел на меня с восхищением.
С того времени мы часто посещали вместе подобные мероприятии, меня захватил круговорот новой жизни – работа, модные вечеринки, между которыми я порой уже не чувствовала грани. И этот ритм мне безумно нравился. Я даже успевала заглядывать в университет на сессии, которые успешно сдавала. Правда, совсем не оставалось времени на личную жизнь, хотя, возможно, я сама не давала возможности ей развиваться. Когда меня кто-то приглашал на ужин – как правило, это был какой-нибудь небезызвестный персонаж шоу-бизнеса или мира моды – я сводила весь разговор к подобию интервью. Такие мужчины были для меня лишь материалом – я выжимала из них как можно больше информации, которую потом на блюдечке преподносила Бою.
Спустя год после первого разговора в кабинете Боя он предложил мне переехать к нему. Это было неожиданно для меня, хотя все сотрудники и многие знакомые приписали нам роман уже давно, позабыв про «нетрадиционную» ориентацию Павла Боя. Я, впрочем, тоже уже давно видела в нём настоящего мужчину без тени «голубизны». Просто он галантен и доброжелателен к женщинам, он обожает их как вид. Его хорошие манеры часто принимают за жеманство, его стремление к прекрасному – за излишнюю женственность. На деле Павел очень мудр как мужчина, он знает подход к женщине, он понимает её. Порой я ловила себя на мысли, что позавидовала бы девушке, которую он захотел бы завоевать. Однажды в задушевной беседе я позволила себе спросить у Павла, почему он не строит серьёзных отношений с женщинами. Интересоваться насчёт мужчин я и не думала – зная Боя так, как знала его я, каждый на моём месте понял бы, насколько абсурден этот вопрос. До глубины души меня поразил его ответ:
– Я сделал несчастной женщину, которую очень любил, – свою жену. Я испортил ей жизнь. Я выбрал свою работу, ночную жизнь и не смог сделать счастливой любимую жену и сохранить полноценную семью. И я бы никогда не хотел этого повторить, если влюблюсь снова. А как сделать женщину счастливой, я ещё не понял.
Я не могла надивиться наглости и изобретательности его бывшей жены, ведь наверняка именно она внушила ему это чувство вины. Я представила, как она жаловалась на свою нелёгкую долю в доме на Рублёвке, который Павел оставил ей и детям после развода, переехав в съёмную квартиру в самом центре города. Она, ровесница Павла, молодая тридцатитрёхлетняя женщина, имеющая всё, что только может пожелать для себя и детей, благодаря экс-мужу «мерзавцу», жалуется на загубленную жизнь!
– Паша, как ты можешь так говорить? – не выдержала я. – Как можно быть настолько мягкотелым и так легко поддаваться на провокации бывшей жены, которая оказалась такой стервой? – Меня понесло, и я не стеснялась в выражениях, расставляя для него все точки над «i».
От моего монолога у Павла даже лицо прояснилось. А в конце я подытожила:
– Ты умеешь делать женщин счастливыми, и для этого тебе даже не нужно прилагать никаких усилий, ты рождён таким. Именно ты сделал меня самой счастливой женщиной на свете! И когда тебе опять полезут в голову эти бредни о твоей безнадежности, вспомни обо мне, если я хоть что-то значу для тебя.