Затмение
Шрифт:
— Меньше она не стала, — сказала Демельза.
Трегирлс сгорбил плечи и кашлянул:
— Подташнивает меня. Комок внезапно встал у горла и так же быстро прошел.
Когда он ерзал на стуле, на поясе у него загремел полупустой мешочек. Скривившись, Трегирлс ухмыльнулся:
— Знаете, что это, мэм? Кости от моей руки. Они всегда при мне, даже в постели. Восемь лет в море, из них два — в плену у французов, сражения там и сям. Я сбился со счету, сколько раз мог погибнуть. И ни единой занозы или царапины. Но это, видите это? — он показал на сморщенный шрам. — Это дело рук ревнивого
— Меня тоже от этого в пот бросает, — вежливо ответила Демельза.
Трегирлс откинул голову и расхохотался.
— Вот спасибо вам, хозяйка, за доброе словцо. Зачем мне эти кости? Вы не спрашиваете того, о чем все спрашивают, к чему они мне?
— И зачем они вам?
— Теперь уже поздно спрашивать! Но, так или иначе, я скажу, — он снова сгорбил плечи и кашлянул. — Я не из тех, что молятся, никоим образом. Говорю лишь «Господь благослови», когда встаю по утрам, и «Аминь» — когда ложусь. И всё. Но я верю, что в этом что-то есть, и верю, что когда наступит конец света, протрубит рог. И меня выкинут из могилы, как рыбу на берег — что я тогда буду делать без своих костей? Думаете, я хочу вознестись в рай или пусть даже пасть в недра ада с крюком вместо руки? Ну уж нет, мэм, только не я. Поэтому я и ношу эти кости с собой, куда бы ни пошел. И рассчитываю, что их похоронят вместе со мной. Когда вернется капитан Росс?
— Не раньше обеда.
Он медленно встал, наклоняя голову как человек, привыкший к низким потолкам. Казалось, его фигура занимает всю комнату.
— Благодарю, мэм. Передайте молодому капитану, что я вернусь. Может, завтра. Может, через денек-другой.
— Я передам.
Она проводила его до двери, где он прищурился от солнечного света. Мешочек снова загремел у него на поясе.
— Это произошло не более двух лет назад, но кости очистились и стали как новые. Поначалу немного смердели, но это прошло. Хотите взглянуть?
— В другой раз, — ответила Демельза.
Толли осклабился гнилыми зубами.
— Я продал вам отменную лошадь.
— Пони.
— Называйте, как хотите, но капитан Полдарк получил чертовски хорошую цену. Не желаете ли купить бойцовского щенка? Превосходная родословная. Превосходная для травли быка. Три месяца от роду. Или хорька? Вам он нужен.
— Я спрошу у капитана Полдарка, — ответила она.
Толли сел на мелкую неухоженную лошаденку, надел шляпу, снял ее снова и помахал, лягнул в бок животное, и они медленно потащились вверх по долине.
Демельза наблюдала за ним, пока он не исчез из виду. Затем вернулась в дом. Джейн Гимлетт убирала со стола.
— Кто это был, мэм? — спросила она. — Простите, если суюсь, куда не следует.
— Призрак, — ответила Демельза. — Думаю... призрак.
— Лопни мои глаза! — воскликнул Росс.
Прежде Демельза слышала такое только от Пруди.
— Что ему было нужно?
— Увидеться с тобой. В основном,
— С тобой?
— Ну да. Посмотреть, что из себя представляет та, на ком женился молодой капитан.
Он рассмеялся.
— Вполне возможно. Не думаю, что он ушел с негативным впечатлением.
— Не совсем понимаю, что это значит, Росс?
— Ты бываешь когда-нибудь негативной?
— Было немного этим утром.
— Он тебе понравился?
— Друзья моего мужа — мои друзья, — спокойно произнесла она.
— Я вообще-то не о том спрашивал.
— Вот видишь? Сейчас я негативная.
— Вовсе нет. Ты уклончива, это совсем другое.
Она задумалась.
— Росс, в прошлом году объявились два человека из моего прошлого, а в этом году к нам пожаловал человек из твоего.
— Будем надеяться, что он не доставит столько неприятностей, как Сэм и Дрейк! Но останавливаться у Салли-забери-покрепче — в его духе. Когда я видел его в последний раз, он сказал, что хотел вернуться домой, меня это удивило... Но горяченькая вдовушка, так долго прожившая в одиночестве, да еще и с пивнушкой в придачу, где он может оказаться вдвойне полезным — это как раз по нему!
— Он еще и собак разводит для травли быков и хорьков, да бог знает, кого еще.
— Значит, он всё же тебе не нравится, — сказал Росс, поддразнивая ее.
— Не думаю, что мне приятно, когда перед лицом трясут старыми костями, чтобы проверить, дрогну ли я от страха.
— Да, он такой.
— С женщинами?
— Возможно. У него их было немало, и всё же это не притупило его мужскую проницательность к женщинам, особенным женщинам, исключительной женщине, я бы сказал. О чем вы говорили, когда исчерпали запас шуточек?
— О его детях. Он не видел их, не знаю сколько лет.
— Я знаю. Тринадцать. Их вырастили в богадельне.
— Он сказал, его дочь работает у костоправа.
— Да. Она работает кухаркой у Чоука. Похожа на отца — высокая, смелая и привлекательная. Говорят, мужчин меняет как перчатки, но полагаю, у нее как-то получается делать это осторожно, иначе Полли Чоук давно бы выгнала ее из дома, если бы она была слишком вульгарна. Мальчик похож на мать, маленький и тихий, женат, с кучей детей. Он работает дробильщиком руды в Сол-Комбе. Покинув богадельню, пошел в подмастерья к фермеру Хосе, но когда ему стукнуло семнадцать, его обвинили вместе с другим парнем в краже яблок из сада мистера Тренкрома и отправили в Бодмин на месяц каторги. На жерновах он подорвал здоровье и уже не годился для тяжелой работы...
— Подорвал здоровье?
— Да. Когда работаешь с колесом, нужно делать пятьдесят шагов в минуту, по три часа в день, что обычно приводит к перенапряжению. В этом нет ничего необычного. Но Лобб Трегирлс с тех пор всегда с обидой смотрел на жизнь. Не думаю, что он обрадуется отцу после стольких лет пренебрежения.
У ручья под вечерним дождем прокричала сипуха. Росс спросил:
— Трегирлс упоминал, что был в плену у французов? Интересно, говорит ли он на этом языке.
— Он лишь испробовал на мне свой собственный, чего мне вполне хватило, Росс. А почему ты спрашиваешь?