Затмение

Грэм Уинстон

— Дрейк? Это ты?

— Да, брат. Не хотел тебя будить.

Сэм спустил ноги на пол и встал.

— Дрейк! Тебя выпустили?

— Да, брат. Меня выпустили.

— Слава Господу! Значит, судьи опознали правду, когда ее услышали. Какую милость сотворил Господь!

— Аминь. Но судьи еще не заседали. Обвинение отозвали. Из Тренвита отозвали обвинение. Всё кончено.

— Я сделаю чай, — сказал Сэм. — Сядь и отдохни. У тебя было трудное время.

Сэм решил, что Дрейк не выглядит радостным от освобождения. Он был таким истощенным, под глазами пролегли круги.

Обычно Дрейк брился дважды в неделю, но сейчас у него отросла длинная темная щетина.

— Как это произошло? Тебя просто выпустили? Ты с кем-нибудь виделся до освобождения?

— Ни с кем, Сэм. Но тюремщик сказал, что чуть раньше они заходили. Это сделал капитан Полдарк. Не знаю как, но он добился того, что они поменяли мнение, и меня выпустили. Сэм.

— Да, брат?

— Когда приготовишь чай, ложись спать. Жаль, что я тебя разбудил. Я перекушу и поеду в Нампару повидаться с капитаном Полдарком.

***

— Что ж, всё кончено. Забудь об этом, — сказал Росс. — Не трать время на благодарности. Просто избегай таких ловушек в будущем.

— Я говорил чистую правду, — ответил Дрейк. — Эту Библию мне подарили. Но вы так мне помогли, что я должен вас поблагодарить. Говорю это от всего сердца.

Они поднимались по Длинному полю. Съездив в Сент-Агнесс к девяти часам, чтобы встретиться с адвокатом из Труро, несносным, но умным молодым человеком по имени Кингсли, работавшим теперь с Натом Пирсом, Росс обнаружил, что обвинения против Дрейка сняты. Он заплатил Кингсли, и тот уехал, чтобы присмотреть за тем, как Дрейка выпустят из вонючей камеры. Росс развернул кобылу в сторону дома, так и не повидавшись с Дрейком. Он провел беспокойную ночь, поскольку, угрожая Джорджу, сделал ставку, которая могла бы повлиять на всё его будущее, а также будущее и процветание его семьи. Цена казалась слишком большой, риск слишком высоким ради того, чтобы выручить глупого и нахального мальчишку из той передряги, в которой тот сам частично был повинен.

Россу не хотелось этого делать, ему претила необходимость беседовать с Джорджем, этот разговор вновь всколыхнул старую вражду, как будто потер наждаком открытую рану. Но раз Дрейк был братом Демельзы, и Россу пришлось сделать это ради нее, часть ненависти, неприязни и неудовольствия перешла и на нее. Добившись своего, еще до того как почувствовать облегчение, Росс поскакал прямо домой, поскорее рассказал жене о том, что ее брат на свободе, и побыстрее прервал поток ее благодарностей и радости. Он поднялся на Длинное поле, чтобы взглянуть на траву и решить, косить ли ее на этой неделе или подождать еще. Тут прибыл Дрейк — бледный, истощенный, худой и по-мальчишески привлекательный, хотя Россу он был неприятен из-за того, что причинил столько хлопот. Дрейк поколебался, подошел к Россу и неуклюже последовал за ним вдоль поля.

— Я, конечно, оплошал, — сказал Дрейк, — что впутал вас в неприятности с Тренвитом. Я не хотел.

Он явно виделся с Демельзой, прежде чем прийти сюда.

— Неприятности с Тренвитом начались задолго до твоего приезда. Твоя единственная ошибка — увлечься девушкой, занимающей

совершенно другое положение в обществе, но это скорее ее вина, чем твоя.

— О нет. Это не ее вина. Прошу прощения, но она всегда вела себя как подобает леди.

— Возможно, у нас на этот счет разное мнение, — ответил Росс.

— Нет, капитан Полдарк, нет... Жаль, что ей придется страдать.

Сейчас середина июня, думал Росс. Уже и так довольно поздно. Но если пойдет легкий дождик, а потом выглянет солнце, то трава отрастет еще на девять дюймов. Ужасно мало. Но стоит этой чудесной погоде закончиться, как на три недели могут зарядить дожди. А с ними и ветер. Тогда трава поляжет, как шевелюра только что проснувшегося пьяницы.

Он язвительно произнес:

— Что ж, теперь ты снова можешь уделять всё внимание религии. Твой брат обеспокоен. Думает, что ты оступился. Молельному дому по-прежнему недостает крыши.

— Я уезжаю, — сказал Дрейк.

— Да? Куда же?

— Пока не знаю. Я об этом думаю. Но я доставил вам неприятности и должен уехать.

— Обратно в Иллаган?

— Нет...

— Думаю, твой брат будет разочарован. Не говоря уж о сестре.

Парень пнул в траве камень.

— Я на некоторое время уеду, капитан Полдарк. Так я решил.

— Что ж, береги себя. Сейчас трудно найти работу, даже бродячим торговцем, а ни одна община не будет тебя кормить, если ты ей не принадлежишь.

— Да, я знаю.

— Стать бродягой — считай что попрощаться с жизнью. Я видел давеча людей, бредущих по улице Редрата. Они никому не причиняли зла, просто не были жителями города, и их гнали из него в следующий. А там они наверняка получат такое же обращение.

— По правде говоря, — сказал Дрейк, — меня не заботит, если такое случится со мной. Лишь бы я смог забыть...

Росс взглянул на паренька. Столько страсти? Агония разбитой вдребезги мальчишеской любви. Через несколько месяцев он позабудет обо всем и тех неприятностях, что учинил, и будет беззаботно порхать, словно ничего и не случилось.

Возможно. Но первая любовь бывает глубокой. Его собственная не угасала столько лет. А любовь Демельзы так и не угасла. Этот мальчишка слишком похож на сестру.

— Как думаешь, стоит скосить траву или подождать еще пару недель? — спросил Росс.

— Что?

— Это поле. Скосить сейчас?

Дрейк смотрел на поле так долго, что Росс и не надеялся дождаться ответа.

— А потом что будете делать?

— С полем? Использую под пастбище.

— Тогда ведь спешки нет? Трава не испортится, если будет расти. Не то что зерно.

Они медленно направились обратно к дому.

— Я лучше пойду, — сказал Дрейк, когда они поравнялись с воротами. — Не хочу мешать.

— Хочешь поехать со мной во Францию? — спросил Росс.

— Что?

— Я еду во Францию. Поедешь со мной?

— Во... во Францию?

— Да. Из нашей округи едут семь или восемь человек. Примем участие в высадке во Франции.

— Я... А когда вы уезжаете?

— В воскресенье или в понедельник. Отплываем из Фалмута.

Дрейк некоторое время шел молча.