Заточённые души
Шрифт:
Когда до меня дошло, что опасности больше нет, я слез с крыши. У груды осколков уже собрались Кира, Сир и Кич. Я вспомнил про Брока. Побежал к нему. К счастью, мои мрачные опасения не оправдались. Люрт дышал, хоть и был без сознания.
Я позвал друзей и предложил убраться из этого проклятого города куда подальше. Никто не стал спорить.
Лишь глухой ночью мы решили передохнуть. И только потому, что ни у кого сил просто не оставалось. Будь мы в состоянии – шли бы до самого утра. Подальше от нахлынувшего на нас живого кошмара! Всё это время нам приходилось тащить тяжёлую тушу Брока, но на что не пойдёшь ради друга? Бедняга, он так и не пришёл в сознание.
Из последних сил разожгли костёр. Вяленая
Ночь была безветренной и не такой холодной, как раньше. Но это всё равно не избавило никого от утреннего насморка.
Мне приснился Кич. Отчётливо помню, как он перерезал нам всем горло найденным в секвойе кинжалом. И мне тоже. Но как я тогда это видел? Словно со стороны. А может, это произошло на самом деле? Вдруг жадность застлала глаза прима? И я уже мёртв… Наблюдаю за чудовищным преступлением глазами своего духа, покинувшего бездыханное тело. Я ведь говорил, что незачем было брать с собой Кича. За всеми его ужимками и доброжелательностью скрывается тёмная душонка. Он специально вызвался идти с нами, чтобы потом предать и присвоить наши заслуги. В Пашнях он будет рассказывать слёзные истории, как бился плечом к плечу с лучшими друзьями против неописуемых монстров. Мы победили, но ценой своих жизней. И только доблестный Кич смог спастись. Вполне вероятно, прим сам ранит себя и, истекая кровью, приползёт в город. Тут уж точно никто вопросов задавать не будет. Его вылечат. Он продаст кинжал за большое состояние. Хотя нет, ему и так неплохо живётся. Его отец – богатый землевладелец. Тогда что? Тщеславие? Эгоизм?..
Я открыл глаза: Кич взвёл руку. Блеснул кинжал. Я только и успел издать глухой стон.
– Ты чего это? – спросил он.
От души отлегло. Кич просто любовался блеском драгоценных камней в лучах утреннего солнца.
– Сон плохой приснился, – буркнул я в ответ.
– Не удивительно… – кивнул Кич и продолжил любоваться кинжалом.
Все остальные ещё спали. Я попросил Кича дать мне кинжал: он без колебаний выполнил просьбу. Только сейчас я смог по достоинству оценить находку: головка рукояти по бокам была украшена четырьмя рубинами, а снизу – остроконечным алмазом. Покрытый витиеватыми узорами черен имел округлую форму. Ограничитель красовался четырьмя чередующимися между собой: изумрудом, аквамарином, сапфиром и хризолитом. Драгоценные камни – моя детская слабость… Основание клинка с одной стороны украшала гравировка причудливого существа, похожего на одну из статуй, которые мы видели в Неизвестном городе; с другой стороны золотом блестела надпись на непонятном, давно умершем языке. Я проверил остроту лезвия: волосинка разлезлась пополам. Можно было только восхититься этому искусному сочетанию красоты и смертоносности!
– Что, Гирен подери, такое?! Где я? – раздался громогласный голос.
– Брок! Ты очнулся! – обрадовались все.
– Я бил ту штуковину… – Брок почесал ноющий от боли затылок.
– Ты был без сознания, – объяснил я, – мы убрались из Неизвестного Города.
– А железная смерть? – поинтересовался он.
– Она взорвалась, – подхватил эстафету разговора продравший глаза Сир, уличённый в порочном чтении научных книг в свободное время. – Я просто уверен, она не выдержала давления. Ты согнул её трубку, из которой валил пар: ему некуда было деваться, вот он и разорвал конструкцию на мелкие кусочки.
– Она – страшная штуковина из злых снов! – рявкнул Брок. – Рад её смерти!
– Ещё бы, – согласился я. – Интересно, откуда она взялась…
– Из злых снов, – повторился Брок и оскалился.
– Она оттуда, не спорю, – холодок пробежал у меня под ложечкой, – но в городе она уже была или зашла вслед за нами?..
– Она мертва, – ликовал Брок.
– Тут ты тоже прав, дружище, – сдался я. – Столько вопросов. И не найти на них ответа…
Молчавший Кич заговорил:
– Может быть, это поможет ответить хоть на какие-то из них? – он достал металлический обломок. – Я подобрал его на память о нашей нелёгкой битве.
– Ну ты и молодец, Кич! – я не сдержал радости, вертя в руках острый кусок металла. – А я всё жалел, что не сообразил сделать то же самое. С ним надо будет пойти к Алерадусу. Да, и кинжал ему показать заодно. Он мудрый маг, несмотря на все свои странности…
Проснулась Кира и обвела нас заспанным, осуждающим взглядом:
– Болтуны, Гирен бы вас подрал, спать совсем не даёте!
На этом наш разговор и закончился.
Мы подкрепились и устремились в путь, сбрасывая с плеч остатки приятной пелены сна.
По дороге столкнулись с взбесившимся диким кабаном. По словам забредавших к нам в городок путешественников, такие случаи не редкость. Подцепившие бешенство хряки убивали вначале всех в своём стаде, а потом любого, кто попадался им на пути. Но планам того кабана помешала металлическая пуля, мастерски пущенная Кичем прямо в его лоб. Лютый вепрь повалился на землю, так и не поняв, что послужило причиной его гибели. Мясо трогать не стали – вряд ли кто-нибудь хотел подцепить бешенство.
Обе луны были в зените, когда мы увидели огоньки. Огоньки родного городка Пашни. Никогда ещё они так не грели душу…
Глава 2: Алерадус
Хворост трещал под лапами, ветер обдувал пепельную шерсть. Обитатели леса в страхе разбегались прочь. Мелькали деревья, кустарники, ломались ветви. Добыче не было суждено спастись. Мощные челюсти сомкнулись на тонкой шее. Пасть трепала мохнатое тельце, как тряпичную куклу. Насладившись привкусом смерти, хищник выбросил жертву. Ему не хотелось есть…
Бирюк бежал дальше.
Тяжёлые свинцовые тучи лениво расползались по небу. Пошёл дождь: намокшая шерсть липла к мускулистому телу. Грозный силуэт взмыл над оврагом, приземлился на другой стороне. Из-под задних лап осыпалась земля, но волк уже оттолкнулся передними и стремительно помчался вперёд. Грязь хлюпала под лапами, разбрызгивались лужи.
Извилистый голубой червяк молнии ударил в высохшую ель. Даже крупные капли ливня не способны спасти трухлявый ствол от пожара. Горящее дерево повалилось, преградив путь. Не останавливаясь, хищник прыгнул: красные языки пламени лизнули бока, зашипела мокрая шерсть. Из пламени вырвались передние лапы, следом – огромная морда с вываленным набок языком. В белоснежных и смертоносных зубах отсвечивался огонь. Лапы втоптали осыпавшиеся иголки в землю, зверь продолжил путь. Он выбежал на просеку.
К каплям дождя примешался град. Лесная живность заметалась в поисках укрытия. Даже бесстрашные слопры спрятались в пещеры. Но только не Бирюк. Град осыпал его безжалостными ударами.
А он всё бежал…
Тучи нехотя уступили солнцу. Свет медленно, но неумолимо разгонял тень, сверкая в мелких волнах, скользя по береговой линии, сквозь густую листву дубов падая пятнами на вымокшую в грязи и крови шерсть, скрывавшую страшные ушибы и ссадины.
Волк спал у озера, набирался сил.
Первая луна ушла за горизонт, вторая с запозданием следовала за ней. Бирюк распахнул глаза. Его сердце заколотилось в бешеном ритме свободы. Из лёгких вырвался безудержный вой, а вместе с ним, из недр души всплыла невыносимая тоска. Долго он бежал от неё. Ни перед чем не останавливаясь, ничего не страшась. Без раздумий, вступая в бой с любым зверем или монстром. И всегда побеждал!