Затворник
Шрифт:
– Тебе, Коршун, в горы с утра.
– сказал Рассветник - Там Барсу расскажешь обо всем, может, он тебя еще и наградит.
– Меня-то за что!
– усмехнулся Коршун - За то, что только в штаны не наложил? Пусть вон, унаяка Вепря награждают, он пострадал - не я.
– А ты приври, что злыдня сам убил, да не одного, а пять, семь, сколько можешь приврать?
– сказал Клинок.
– Ну это я могу! Хоть сотню, или две!
– с довольной ухмылкой сказал Коршун, откидываясь к стене и поглаживая рукой живот.
– А нам с тобой, брат, - сказал Клинку Рассветник - завтра ноги
– Да, А пока его надо бы сюда перенести, и охранника там снять. И еще...
Но что "еще" никто не узнал. В дверь резко и громко постучали.
– Открой.
– Сказал Коршуну Рассветник.
Коршун отправился к двери, и хотя был он с виду спокоен и непринужден, но в руке у него Пила заметил прихваченный с лавки молот. Он отодвинул засов и левой рукой приоткрыл дверь, сам стоя не в проеме, а чуть левее. Правую руку с чеканом Коршун опустил вниз, пряча за бедром.
В дверях показался паренек из гостиничной прислуги.
– Господа! Тут приехал боярин какой-то, спрашивает Рассветника с братьями, и того парня, который злыдня убил.
– посмотрел он на Пилу.
– Что за боярин? Какой из себя?
– спросил Коршун.
Парень задумался, как бы вспоминая, каков из себя новый гость, но ответить не успел. Рассветник громко засмеялся в своем углу. Все обернулись на него.
– Коршун, разоружись! Это ж Молний приехал!
– Молний?
– удивился Коршун.
– Он тут откуда?
– спросил Клинок.
– Вот сейчас и узнаем. Давай, веди его сюда скорее!
– сказал Расветник служке.
– Давай бегом!
– прикрикнул Коршун.
Парень умчался, и Коршун закрыв за ним дверь, присел на лавку. Оружия из рук он не выпустил.
– А Молний это этот... вы рассказывали еще про него?
– спросил Пила Рассветника.
– Да, он с учителем скитался в позорные годы, и вместе с ним пришел в Стреженск убивать Затворника.
– Ты почем еще знаешь, что он это?
– спросил Коршун.
– Ты, Клинок, понял?
Клинок промолчал. Рассветнику он тоже не возразил, но на его лице обозначилось вчерашняя недобрая серьезность.
– Знаю, брат.
– сказал Рассветник. Увидите.
Через минуту в дверях снова раздался стук. Коршун прежним манером открыл дверь, и глянул за порог.
– Здравствуй, брат-Молний!
– поприветствовал он кого-то в коридоре.
– Здорово!
– ответили из-за двери.
– Что ты меня, с молотом теперь встречаешь?
– Не сердись. Тут, может быть, враг кругом.
– сказал Коршун, отходя в сторону.
В комнату вошел рослый, могучего сложения человек, с вихрастой шевелюрой и бородой едва не до груди. Мужественное лицо Молния, наверное, было когда-то и красивым, но годы битв и скитаний огрубили его черты, и преждевременно состарили. Глубокий шрам от правой щеки шел через скулу и разделял надвое верхнюю губу. Взгляд витязя был ясным и гордым. Одеждой Молний напоминал обносившегося боярина: залатанные штаны и рубаху покрывала белая, как мука, дорожная пыль. Сапоги на его ногах повидали тысячи конных и пеших поприщ. На левом боку в ремнях висел длинный меч.
– Здравствуйте, братья!
– сказал Молний.
Он обнялся с Коршуном, а потом по очереди - с Рассветником и Клинком.
– Ты здесь, - говорил он - И ты, Клинок. А кто еще с вами был? Я вчера ночью почуял неладное, так вдвое быстрее к вам кинулся.
– Вепрь еще, он с нами из горного стана ехал.
– сказал Рассветник
– Что с ним?
– Ранен
– Вот как! Тяжело?
– Тяжело! Злыдень его из-за угла ножом пырнул.- сказал Коршун - Если бы не Рассветник, его бы уже в живых не было.
– А еще вернее - если бы не этот вот парень.
– кивнул Рассветник на Пилу.
Молний повернулся к Пиле.
– Здравствуй, добрый человек!
– сказал он, и Пила увидел, что возле рассеченной губы у Молния недостает зубов на обеих челюстях - Ты, значит, и есть Пила. Про твой подвиг весь город только и говорит. Я едва в ворота въехал, а мне уже рассказали как пильщик из Горюченского Городища яснооковского злыдня забил насмерть на постоялом дворе.
– Да уж...
– ответил Пила. Никакого "подвига" он в своем недавнем поступке не чувствовал, зато мертвое краюхино лицо стояло перед его глазами постоянно.
– Ты сам-то какими судьбами здесь оказался?
– спросил Рассветник.
– Я за вами с Белой Горы скакал. Но это погодя расскажу, дайте отдышаться малость.
– Может, баню велеть затопить?
– спросил Коршун.
– Не сейчас. Надо о деле поговорить, а там лишних ушей не оберешься.
Велели коридорному принести воды. Молний наспех умылся, сел за стол и стал подкрепляться холодными остатками ужина. Рассветник тем временем рассказывал ему обо всем, что случилось после их отъезда из Гор (о том, что было в Горах, и еще раньше, речи не было. Видимо, Рассветник каким-то образом уже дал об этом знать Молнию или Страшему - подумал Пила). Молний слушал не перебивая и не переспрашивая. Когда речь зашла о драке на постоялом дворе, он строго посмотрел на Коршуна, но опять-таки ничего не сказал.
– Ну, ясно.
– сказал он, обсасывая масел, когда Рассветник завершил свой рассказ - Делов, конечно, ты, Коршун, с Вепрем наделали - будь здоров, но как есть, так есть. Хорошо что все не целы, так хоть живы, и будет. Теперь слушайте, с чем я к вам приехал.
И Молний повел речь о других делах - далеких, и до сих пор совсем незнакомых Пиле.
– Вскоре, как вы уехали, - рассказывал Молний - меня учитель на Белой Горе позвал к себе, и спросил, не съездить ли мне в Степной Удел. Я не понял сперва, с чего я там понадобился, когда такие водовороты здесь в двух шагах. "Что я - подумал - Здесь без дела сижу, что ли!" (О каких водоворотах говорит Молний, и какие дела он делал на Белой Горе, Пила, конечно, не мог догадываться) А учитель мне говорит, давай езжай мол. Ему подумалось, что-то в Диком Поле неладно. Я и поехал. Доскакал до города Каили, а оттуда уже в самую степь, до Острога-Степного. Ну вот, приехал туда, до самого края земли, чуть от города отъехал, глянул на Степь, и сразу понял - Учитель-то прав оказался!