Затворник
Шрифт:
– Слушай, брат!
– сказал Хвостворту вполголоса - Он ведь меня сейчас мог убить запросто.
– Так а я тебе что говорю - он страшно сильный воин!
– Да не про то я!
– сказал Хвост - Он меня по закону мог убить.
– Как это?
– спросил Пила.
– Вот так это... кто нарушает закон поединка, тот сам вне закона. Его противник может убить на месте.
– Вот же ты дурак!
– изумился Пила - Да куда тебя, скажи, леший дернул дубинками кидаться, если ты все это знаешь!
– Да бес с ним!
Клинок тем временем снял с себя стеганку и подшлемник, и вернул
– Слушай, Клинок...
– сказал Пила, подойдя к нему - Благодарю, что брата не убил... Ты же мог...
– Не благодари. Убил бы, если бы не война. На, держи!
– Клинок подал пораженному Пиле дубинку в руки - Отбивай удары, сколько надо.
После завтрака к Рассветнику пришел отрок от Смирнонрава, и позвал на большое совещание, которое собирали князь и княгиня. На Струг ехали по мостам бояре, посадские и выборные с обоих концов. Поднялся на остров и Месяц со своими сотниками и старшинами.
Всего в большой столовой собралось под две сотни человек. Во главе зала сидела Стройна. Высокое кресло Мудрого рядом с ней пустовало. Место советника по правую руку занял высокий и худощавый засемьдырский князь, по левую - тучный Волкодав. На стороне Смирнонрава сидели за столами все двадцать его дружинников, здесь же - хранитель рода Лихой. Дальше - выборные от уннаяка и верхнесольцев, за ними - Рассветник с Коршуном (Рассветник взял его с собой на совет "Может, понадобишься" а прочим сказал отдыхать), еще дальше - Месяц и его первый подручный, большой боярин Гордый. Гордый был когда-то, еще в молодости, наездом в заморском Злат-городе. Там он обменял чуть ли не трехгодичный доход своего имения на сказочно дорогой и богатый хвалынский халат, которым очень гордился и надевал по всякому случаю и без, даже когда одеяние с годами заметно истрепалось. Теперь, по случаю высокого собрания, этот знаменитый в Храброве халат тоже был надет на боярине. Дальше к дверям от Месяца и Гордого сидели прочие воеводы их земли.
По правую руку от княжеских мест сидели каяло-брежицкие вельможи. И если на стороне гостей порядок определялся больше страной, откуда приехали воины, то хозяева рассаживались согласно всем известной очередности, по старшинству рода и службы.
Почти под боком Волкодава, за одним столом с Бобром и Мореходом сидел человек, лишь раз взглянув на которого, Коршун подумал, что приходить на совет ему все-таки не стоило. Этот некто был огромного размера - так же широк и грузен, как княгинин первый советник, но выше на целую голову. Почти всю грудь закрывала темно-русая с проседью борода. Не только внешность, но и состояние его внушало - большой стреженский боярин, ближний дружинник великого князя Льва и хранитель рода при Мудром. Даже имя у господина было великанское - Скала.
Едва войдя в зал, Коршун поймал на себе взгляд стреженца. Скала, внимательно и зло прищурившись, проводил его глазами до места, потом отвернулся, и больше пока не обращал на соратника видимого внимания. Словно сделал себе отметку на потом и вернулся к текущим делам.
– Черт, зыркает сидит!
– сказал Коршун Рассветнику вполголоса, когда оба уселись на лавке.
– Кто?
– спросил Рассетник.
–
– Ладно, поживем-увидим.
– сказал Рассветник - Что будет завтра, мы не знаем, а сегодня другие дела. Я, к тому же, сомневаюсь, что Лихой ему еще не нашептал про тебя, или сам не сочинил письмишко...
Между тем дождались последних из приглашенных к собранию, и княгиня, встав, прямая и тонкая как стрела, объявила:
– Всех с добрым утром, господа, кого еще не видела. Начнем совет. Все знаете, что вчера наконец к нам на подмогу пришел воевода Месяц, храбровский наместник. С ним две тысячи воинов. Это добрая весть.
Вторая новость - дурная, хотя пока не точная. Нам было сказано, что вчера утром табунщики взяли Каиль.
Княгиня говорила так, словно докладывала о количестве перин и белья в запасах Струга, а не о нападении врага на свой родной город, в котором у нее оставалось немало близких.
– Кем это сказано?
– крикнул кто-то из миротворских.
– Господа, прежде, чем спросить или сказать свое, извольте, просите слова - так же бесстрастно сказала княгиня, не повернув головы - Новость о взятии Каили еще неясная, ее требуется проверить. Но принять во внимание все равно надо - угроза очень большая. Тому есть доказательство, хотя, опять же, не прямое. Сегодня перед рассветом мы получили с гонцом письмо из Горбунова. Волкодав, прочти!
– сказала Стройна, усаживаясь в кресло.
– Горбуновский воевода пишет - начал читать Волкодав - "Светлой княгине Стройне, боярину Волкодаву и всему народу Каяло-Брежицка. Мне донесли, что к Чернову Городищу, где раньше ыканцы появлялись полками - всадников по сто или двести, теперь подошла большая орда. Может пятьдесят сотен, а может и больше. Черново Городище крепкое, и в нем из сел набралось много людей. Как будут новые известия - немедленно вышлю гонцов"
– Когда написано?
– спросил Месяц.
– Вчера днем.
– ответил Волкодав.
– Что скажете, господа бояре?
– спросила Стройна.
Мореход взял слово:
– Черново Городище правда крепкое, и если в нем хватает людей, годных на защиту, то ыкуны его запросто не возьмут. Но перед кем пала Каиль - наша твердыня из твердынь, того Черново разве что задержит...
– На сколько задержит, вот вопрос!
– сказала Стройна.
– Да и правда ли еще, что Каиль взяли!
– сказал Лихой.
– Откуда нам знать!
– Я тебе еще раз говорю!
– сказал Смирнонрав. Видимо, разговор между ними об известии Рассветника уже был - Я этим людям верю, и тебе велю верить! А если не можешь верить - молчи!
Лихой сердито посмотрел на князя.
– А я тебе, светлый князь, не слуга! Я стреженский боярин, и слуга стреженского князя!
– Хорошего слугу к нам прислал великий князь!
– крикнул с места Месяц - Нет бы, прислать тыщу-другую с копьми, так прислал одного с длинным языком!
– Ты еще меня попрекать будешь!
– закричал Лихой - Мое дело - хранить по закону княжеский род, а твое дело было - привести войско к городу в срок! Я свою службу знаю, а вот ты, не во все харчевни заглянул по дороге!?