Затянутость во времени. Документальная повесть о событиях второй чеченской кампании
Шрифт:
В свою часть прибыли на следующий день, вернее сказать – ночь, так как когда Николаев выпрыгнул из кузова тентового «Урала», было абсолютно темно. Всего вновьприбывших было несколько десятков. Зажегся прожектор. Построили в две шеренги. Началось распределение по ротам и батальонам. Называлась фамилия, боец подходил к столику, стоявшему в центре ярко освещенного круга, там что-то отвечали, и солдата забирал командир подразделения.
Николаев стоял, слушал и ждал, когда назовут его фамилию. Он услышал, как какой-то невысокого роста капитан, проходя вдоль строя, спрашивал:
– Богучарцы есть?
– Есть!
– Сколько вас? – подошел он ближе.
– Тринадцать.
– Всех не дадут, – с сожалением протянул капитан. – В разведку кто хочет?
Вызвалось четверо – Серега Кучин, Леха Швец, Вовчик Пузаев, и он – Денис Николаев.
– Не страшно? Знаете, куда едете? У меня только за прошлую неделю 9 человек потери.
– Обижаете, товарищ капитан. Вы еще богучарцев не знаете! Справимся, – за всех ответил Николаев.
Капитан окинул его оценивающим взглядом.
– Знаю. Я сам из той же дивизии, иначе не искал бы вас здесь. Пошли к столику.
Так началась служба в разведроте.
Наутро им выдали оружие. Николаеву достался автомат, который ему сначала не понравился. Кое-как очищен от засохшей грязи. Патронник и ствол забиты землей. Он производил удручающее впечатление. Пока он самым тщательным образом мыл и чистил его, ребята рассказали произошедшую на прошлой неделе историю.
На мине подорвалась бешка 1-го взвода. Механик и наводчик погибли сразу. Тех, кто был на броне, разбросало в разные стороны. Бывшим владельцем его автомата был замкомвзвода Андрей Севернов, по кличке «Князь».
Его нашли сразу, он лежал метрах в пятнадцати от машины в огромной луже. Автомат он не выпустил из рук. Хорошо не захлебнулся, живой. Но эвакуировали в очень тяжелом состоянии, без сознания.
Отмыв, теперь уже свой АК 74-м, Николаев на откидном пластмассовом прикладе обнаружил нацарапанную надпись: «Наташа». Интересно. Он стал перебирать в памяти и понял, что ни до свадьбы, в пору буйной молодости, ни после развода, среди его многочисленных подружек не было ни одной Наташки.
И теперь – два месяца спустя, вспоминая первую встречу с «Наташкой», он понял, что дружба состоялась. Даже популярную песню со словами: «А я нашел другую, пусть не люблю, но целую», – он напевал про «Наташку».
Окончив чистку, Святой стряхнул с себя воспоминания. Обвязал ствол защитного цвета тряпицей, чтобы пыль и грязь не попадали. Выйдя на солнышко, он блаженно потянулся. Сегодня выдался свободный день – никаких выходов, ни занятий. Разведчики разбрелись по лагерю, отдыхали и грелись в лучах первого апрельского солнышка.
Базовый лагерь их части располагался в трех километрах от Шали, на равнинной части Чечни. Равнина эта была плоской, как стол, затем в пяти километрах южнее, резко, как стена, начинались горы. Еще южнее, далеко-далеко, в хорошую погоду было видно, как искрится на солнце заснеженная вершина Эльбруса.
Разведчика предавались праздному безделью. Костя Маслов читал, невесть откуда взявшийся детектив, Макс таскал гирю. Остальные собрались кружком около острослова Дим Дымыча и весело разговаривали. Николаев с удовольствием присоединился.
Дим Димыч – личность уникальная. Мужику уже за сорок, рост за сто восемьдесят сантиметров и вес около ста килограммов. По его собственным словам, имеет два высших образования – педагогическое и юридическое. Насчет этого Денис сильно сомневался, но вот что никак не вызывало сомнения, это его искрометное чувство юмора и умение так рассказать не смешную, вроде, историю, что все просто падают со смеху. О чем шла речь до этого, Николаев не слышал, но, увидев его, Дим Димыч замахал руками и закричал своим басом:
– О, Святой! Иди-иди, расскажи нам какой ты святой, что невинных людей к стенке ставишь!
– Ты, о чем? – опешил Денис.
– Так нам Леха начал рассказывать, как вы вчера в Ханкале дезертира хотели шлепнуть. Только его взводный позвал, не дал досказать.
– А-а. Да так, – Денису вовсе не хотелось сейчас болтать.
– Нет, ты поведай обществу, – не унимался Димыч.
– Ладно, только закурить дайте.
Смачно затянулся и начал рассказ о вчерашнем небольшом приключении.
– В общем, с колонной в Ханкалу доехали без приключений. Заехали на базу. Там везде укрепления: и противотанковые рвы, минные поля, и ДОТы. Короче внутри себя чувствуешь, как в крепости. Пока «Уралы» БМО пошли загружаться, нам старший колонны сказал, что времени у нас часа три есть. Сходили в магазин с Лехой, денег только на килограмм карамелек хватило. Вернулись к нашей бешке. Все разбрелись смотреть «цивилизацию». Говорят, я лично не видел, там солдаты спят не в спальниках, как мы, а на кроватях, даже с белыми простынями.
– Во, блин! – изумленно воскликнул чумазый механик-водитель солдат-срочник Лешка Пузырькин, – Да, так воевать можно!
– Можно. Только не воевать, а отбиваться кое-как, – жестко заметил Святой, затушил окурок и продолжал.
– Лехе Швецу и Сереге Снайперу на месте не сидится. Там трехэтажная руина какая-то. Пойдем, говорят, клад поищем. Минут через пятнадцать смотрю – Леха бежит ко мне и машет – зовет. Следом за ним из здания Снайпер появился и еще какое-то тело рядом с ним. Я иду, а Леха подбегает и шепчет: «Пацана нашли, сачкует от службы. Мы сказали, что ты наш большой командир», подхожу ближе, а Серега его вроде как, под прицелом держит, и докладывает мне: «Товарищ командир! Дезертира нашли. Спал на втором этаже». А у того глаза испуганные, жалостливые, вот-вот заплачет. Молодой совсем, зеленый. Форма новенькая, носить ее еще не умеет. Я решил подыграть, спрашиваю: «Кто такой?». Он как рявкнет: «Рядовой Умрихин!»
– Ты что, рядовой Умрихин, тут делаешь?
– Да… я… э… меня сержант послал.
– Какой сержант?
– Младший сержант Левицкий!
– Куда послал?
– На работу.
– А ты чего ж спишь?
Молчит. Стоит по стойке смирно, глаза опустил и теребит себя за штанину.
Ну, в общем, доложил он мне все военные тайны и номера роты, батальона и части, фамилии всех командиров, кого помнил. Хотел доказать, что он не лазутчик, а служит тут.
Леха стоит рядом и аж подпрыгивает от удовольствия, говорит: «Товарищ командир, разрешите по законам военного времени, дезертира к стенке поставить?» Тут этот рядовой Умрихин начал, и в самом деле плакать: «Не надо к стенке! Я больше не буду!»