Заварушка
Шрифт:
КАРЛ. Не опускайтесь до очередного скандала, дядюшка Сэ, да и не выйдет, вы сами знаете. А время в самом деле уходит. Зеновия уже приходила хоронить своего Грифона, а он, оказывается, до сих пор жив, словно его ничто, никакая холера не берет. Так не годится, дорогой дядюшка Сэ. И вы, дядюшка Прав, не тяните, не испытывайте понапрасну терпение бедных женщин, а заодно с ними всевозможных стариков и детей.
ТЕМНЫЙ. И я то же говорю.
СЭ. Ну, тебе-то, негодяй, куда торопиться?
ПРАВ. В самом деле! Ведь речь
КАРЛ. Отцы родные, не витийствуйте. Можно подумать, будто судьба Темного не известна и не решена.
ПРАВ. Я знаю только, что он по уши влюблен в Зеновию и готов придушить на месте любого ее жениха, да руки у него коротки. Будет теперь всю оставшуюся жизнь пьянствовать и вздыхать. Это все, что я знаю. Но является ли это правдой, судить не берусь. Нужно сначала расследовать и доказать, а уже потом говорить.
ТЕМНЫЙ. Правда лишь то, что вам, отцы, надлежит решить мою судьбу.
ГРИФОН. Похоже, в нашем городе что-то не так. Еще немного, и мы станем свидетелями насилий, извращений, невероятных искажений божьего замысла. Какой изувер устроил так, что и я не избежал позора? Все теперь знают, что Зеновия изменяет мне с Темным и ему подобными. Она изменяет мне с силами ада, вот в чем штука!
КАРЛ. Плохо, когда не знаешь сомнений. Тебе плохо из-за их отсутствия, и сам ты по той же причине скверен и никуда не годишься. Но я не о тебе говорю, Грифон, я знаю, что у тебя сомнений хоть отбавляй, и за это я люблю тебя. Я толкую о том, что только твердолобый материалист способен верить в реальность и достоверность измены.
ГРИФОН. А если сыщутся доказательства?
КАРЛ. Может, и сыщутся, вот только искать их не следует. Для чего? Чтобы все рухнуло и оказалось, что достоверность - лишь пепел и руины? Нет, дружище, лучше уж позаимствуй простодушие у Темного. Да что говорить, тебе все сполна откроется, когда ты будешь умирать. Тогда ты сам убедишься в моей правоте. Надо хоть на самую малость верить, иначе все курам на смех.
СЭ. Я вижу, тут сплошь и рядом не только хамство и дерзости, но и мудрования. Но я не потерплю. Убирайтесь, пустомели!
ГРИФОН. Мы уходим. Карл прав: нужно хоть немного верить. И у нас еще есть капелька веры, что вы, господа, когда-нибудь закончите свой спор.
ТЕМНЫЙ. Тем более что он закончится даже и против вашей воли.
КАРЛ. О, это остроумное замечание. До скорой встречи, господа.
Грифон, Карл и Темный уходят.
СЭ. Они вовремя ушли, мое терпение было уже на исходе.
ПРАВ. Все мы когда-нибудь уходим. И уходим мы куда-нибудь. Никто не знает куда. Но мы уже не возвращаемся, а если и возвращаемся, то снова куда-нибудь. Не больше и не меньше.
СЭ. Что за чушь? Ты, Прав, это брось, нечего разводить философию.
ПРАВ. А я как раз хотел пояснить тебе, что убийство является, по сути своей, тяжким грехом.
СЭ. Сколько можно! Куда мне осилить столько умствований!
ПРАВ. Я ведь в любой момент могу проделать неожиданный и весьма оригинальный ход, и ты, как это уже не раз бывало, окажешься в тупике. Как, любезный Сэ, будешь выбираться, если отказываешься слушать мои пояснения?
СЭ. Когда ты пускаешься в объяснения, у меня все как-то мутится в голове.
ПРАВ. Возьми пример из жизни. Ты много раз уже слышал, как жена зовет тебя к обеду, а между тем это для тебя каждый раз как бы и ново. И что же, из-за этого тоже мутнеет голова? Пойми, духовная пища, как и материальная, нуждается в повторениях и добавках. Что сталось бы с нами, сиди мы только на одной чечевичной похлебке и идеях Фурье? Я всего лишь тот, кто зовет тебя отведать духовной пищи.
СЭ. Порой я начинаю подозревать, что Коломба чересчур потрясла твое воображение, и теперь ты у нее берешь уроки красноречия.
ПРАВ. Коломба - великий образ, грандиозное создание народного гения, поэтому лучше всуе не поминать ее имя.
СЭ. Ты потерял нюх, бдительность, ты не замечаешь, какая опасность грозит нашему городу. А моя мысль заключается в том, что пора очистить землю от скверны, ну, от ее представителей - от сквернавцев.
ПРАВ. Как же, я, разумеется, знаю, что Темный еще тот прохвост, что он плетет интриги. Он, как ему и полагается, темнит. Как не знать, если этому и следует быть? Или я, по твоему, дуралей?
СЭ. Так перестань упираться, и давай поскорее расправимся с ним!
ПРАВ. Я помню, как однажды ты сражался с совершенно одичавшими недоумками, которых было несколько десятков против тебя одного. Ты уподобился льву. Ты даже как-то особенно, исключительно заблистал вдруг умом. Тебе нанесли двадцать ран и всякий побочный урон, но ты достойно продержался до подхода свежих сил. Ты был в шаге от всенародной славы, но она все же решила повременить, еще поэкзаменовать тебя. И вот теперь ты близок к тому, чтобы лишиться ее благосклонности, провалиться в какую-то затхлую дыру и пищать в ней, как ущемленная крыса. А все потому, что тебе взбрело на ум без суда и следствия расправиться с Темным. Так не годится, Сэ. Не те времена, чтобы можно было запросто свернуть человеку голову. И ты уже не тот, кем был прежде. Ты больше не дикарь с дубиной в руках, не предводитель кровожадных кочевников, не Аттила какой-нибудь. Ты вполне респектабельный господин, читавший на досуге Руссо и Карла Поппера. Ну, и что же с тобой происходит? Почему у тебя мутится в голове? Как это ты поддался темным силам? Откуда у тебя фанатичное стремление к расправе над человеком, чья вина совершенно не доказана?
СЭ. Сам не пойму... А только сдается мне, не нужно никаких особых доказательств. И так все ясно.
ПРАВ. Если ты убьешь Темного...
СЭ. А я убью его!
ПРАВ. ...твоя слава только приумножится, но это будет слава негодяя, преступника, конченого человека.
СЭ. Но нельзя не убить. Это не дело.
ПРАВ. Возможно, что и так. Но чего в действительности нельзя, так это убивать без предварительного расследования и вне всяких доказательств.