Завещание ангела

Широкова Екатерина

Паша вывел их на поверхность через несколько склизких и ржавых лестниц и узких ходов, воняющих мышами, вынырнув в подвале китайского продуктового магазинчика, шибающего на пол квартала ядрёным рыбным запахом так, что Марфа принюхивалась к своей одежде еще битый час. Увидев солнце, она радостно зажмурилась, и только через минуту осознала, что находится совсем рядом с особняком Фила.

Схватив Пашу за запястье, она с возмущением прошипела:

– Куда ты меня привёл? Хочешь сдать ей?

– Нет, – он привычно усмехнулся и невозмутимо

разжал её пальцы, сняв с руки, – но мой дом и правда неподалёку от твоего. Если в детстве ты гуляла на бульварном, мы могли случайно встретиться после школы. Я часто там дрался, а девчонки глазели на бесплатное представление.

– Это точно не про меня, и я не ходила в обычную школу, – с вызовом бросила Марфа, косясь на белеющие следы на его загорелой коже.

– Я тоже, – пожал плечами он, – мамуля предпочитала муштровать меня дома. Кстати, будь с ней поласковей, она и так натерпелась без отца. Сложно вдруг потерять основную массу привилегий, когда привык быть пупом земли.

– Твоя мать? Ты живёшь с мамой?

– Ну да. А что такого? Это не будет проблемой, уверяю тебя. Дом большой, но вы будете иногда встречаться, конечно. Просто улыбайся и со всем соглашайся, этого достаточно. Да, и не вздумай говорить, что ты моя девушка, это её неприятно шокирует.

– Принято. А что мы скажем?

– Что ты Тонина подружка и что вы поживёте у меня какое-то время, потому что так надо. Она отстанет, когда поймёт, что ловить нечего.

Но всё вышло иначе.

Они почти проскользнули на второй этаж незамеченными, но высокая женщина со свежим макияжем встретила их на вершине ковровой дорожки, властно клюнула сына в щёку, снисходительно, почти незаметно кивнула Тоне и оценивающе оглядела красивую незнакомку.

– Привет, дорогой. Ты надолго домой?

– Мам, как получится. Нам с девочками надо срочно кое-что порешать, так что извини, попозже поговорим.

– Но ты должен нас познакомить. Как вас зовут, милая девушка?

Она, не мигая, смотрела на Марфу такими же прозрачными, как у Паши, и очень выразительными глазами.

– Я Марфа, – она по-мужски протянула руку, но женщина неожиданно крепко пожала ладонь в ответ.

– Какая прелесть. Зови меня Розой.

– Просто Роза?

– Ну не будешь же ты звать меня по имени-отчеству, а тётя Роза как-то слишком, не находишь?

– Хорошо. Хорошо, Роза.

– С Пашей давно знакомы?

– Мам, нам некогда.

– Помолчи, пожалуйста, когда мать разговаривает с твоими друзьями. Я займу всего несколько минут вашего драгоценного времени. Так давно вы знакомы?

– Недавно познакомились, – ответил Паша за девушку, – так что не начинай, прошу тебя.

– Уверена, вы останетесь на ужин, – безапелляционно заключила Роза, чуть-чуть отходя в сторону, чтобы вся троица могла гуськом просочиться наверх мимо хозяйки.

– Конечно, мам, – признал поражение Паша, – и Марфа останется у нас на ночь.

– Вот как? – подкрашенная бровь взлетела. – Постелить ей в детской гостевой?

– Ничего не надо, мам. Мы сами справимся.

– Но…

– Мам! Мы спустимся к ужину.

– Хорошо, – Роза церемонно показала им пустой коридор, – идите. Я позову вас к столу.

Паша завёл гостей в дальнюю комнату, где были втиснуты две кровати, письменный стол и старинная карта столицы на всю стену – где-то полтора столетия назад, навскидку определила Марфа, часами торчавшая в библиотеке Фила и приблизительно знавшая, как менялась столица с годами.

Уже позже она облазила весь дом в поисках тайников, но тогда Марфа просто присела на край кровати и сочувственно спросила:

– Твоя мать всегда такая?

– Сколько себя помню. Без отца стало хуже, впрочем.

– А что с ним?

Паша помрачнел и прикусил нижнюю губу, но ответил невозмутимо:

– Когда-нибудь расскажу. Не сейчас.

– А что мы будем делать?

– Вы с Тоней располагайтесь, но не разбрасывайте одежду по всему дому, пожалуйста, а то мать окончательно запилит мне мозг.

Тоня закатила глаза, словно её уже ловили на подобных проступках, и расслабленно развалилась на второй кровати, а Паша вышел, напоследок пообещав зайти через полчаса. Как только стихли его шаги, Тоня горячо зашептала:

– Ну что, как он тебе?

– Ты о чём?

– Ну, как тебе Пашка?

– Вообще-то он угрожал прострелить мне башку, так что не очень.

– Ты глупая? Да он в восторге от тебя! Ещё никогда у него не было такой возможности подобраться ко всей сети разом! Да он будет с тебя пылинки сдувать!

– Зашибись. Ну тогда будем считать, что я тоже в восторге.

– Нет, серьёзно! Как он тебе? Колись!

– А кто его отец?

– Да так, штабная крыса. Он тебе расскажет, раз обещал. Там некрасивая история вышла, обычно мы про это не вспоминаем, вот и я тебе не советую лезть с вопросами, куда не надо.

– Ничего себе домик у него!

– А у Фила похуже был? Ты же там выросла.

– Погоди, разве я вам говорила, что выросла в его особняке?

Тоня застыла с разинутым ртом.

– Ладно, ты меня поймала.

Наедине расслабившаяся Тоня наговорила столько, что в голове не умещалось. И даже после этого Марфа отсюда не сбежала, хотя порыв-то был, и не единожды!

Итак, ещё мальчишкой Пашка почему-то обратил внимание на дом загадочного старика и часами следил за ним, сбегая из-под надзора деспотичных родителей и отчаянно придумывая себе более увлекательное занятие, чем регулярные драки по поводу и без. Конечно, он не мог не заметить и саму Марфу – худенькую девочку с диковатыми и смешными повадкам, явно чуждыми обитателям подобных домов в центре Москвы, если только они не принадлежали детям прислуги, но однажды переехавшая в особняк малолетка перевернула там всё вверх дном.