Завещание Аввакума

Свечин Николай

Гаммель с Марком ушли, и Каргер велел доставить на допрос «пленных». Их быстро привели; у одного правая рука была в лубке, у второго обвязана голова и забинтована кисть правой же руки. Выглядели грозные лякинские ребята довольно жалко. С ними к полицмейстеру пришел и перевязывавший их Милотворжский.

— Как их состояние, Иван Александрович?

— Ну, Николай Густавович, сегодня ваши заплечных дел мастера превзошли сами себя. Полное изуверство. У этого (кивнул на Ноздрю) начисто сломан локтевой сустав, он останется калекой на всю жизнь. Кроме того, обширная гематома в области левой почки, сломаны два нижних ребра, мочится кровью. Похоже, сильно ударили палкой. У второго ушиб и отек теменной части головы, множество ссадин,

перелом трех ребер и двух пальцев на руке. Видимо, долго били, а чем стукнули по темени, я так и не понял, но похоже, мешком с дробью, потому как череп цел, но функции мозга нарушены. Я вынужден подать рапорт на имя…

— Какой на хрен рапорт! — грохнул кулаком по столу Каргер, как только уловил смысл сказанного. — Какие заплечных дел мастера! Доктор, вы в своем уме? Да это убийцы из самой страшной в России банды Оси Душегуба, которые час назад чуть было не прикончили ювелира Гаммеля и его охранника, если бы не подоспел вовремя помощник надзирателя Лыков. Он схватился голыми руками с тремя громилами, вооруженными ножами, кастетами и этим жутким стилетом, раны от которого вы уже дважды наблюдали. Лыков не погиб только чудом. А все их ушибы и переломы не от мешков с дробью и не от палок, а от его кулаков. Просто господин Лыков очень силен и очень хотел жить и, кроме того, спасал еще две жизни. Поэтому и не мог себе позволить церемониться с этим отребьем. Вы бы, доктор, лучше осмотрели его рану, чем рапорты писать…

Милотворжский недоверчиво велел Лыкову раздеться и ахнул, увидев шары бицепсов, после чего тотчас же извинился. Рана на боку оказалась царапиной; стилет скользнул вдоль спины (Регент целил Алексею в печень) и лишь немного надрезал мышцу. Перевязав Лыкова, доктор удалился, и полицмейстер начал допрос. Однако добиться от бандитов ничего не удалось: они прикидывались чуть ли не пострадавшими, вели себя нагло и Оси Душегуба боялись больше, чем всей полиции вместе взятой. Чуйка высказал это прямо:

— Ну, приговорите вы каторгу, я с нее и сбегу, чать, не впервой. А Осип доносчикам такое приговорит, что у вас господского воображения не хватит… Я уж лучше помолчу.

Побившись с бандитами безрезультатно почти час, Каргер отослал их в острог и попросил отпустить его писать доклад генерал-губернатору: граф Игнатьев должен был прибыть через шесть часов. Остались Благово, Львов и Алексей; старый сыщик Здобнов еще утром, загримированный, ушел на Самокаты и с тех пор не появлялся.

— Итак, господа, Николай Густавович, как вы слышали, именно мне поручил расследование обоих убийств, — начал Благово. — Поэтому продолжим работу. Вы, Алексей Николаевич, проявили удивительную ловкость, и мышцы у вас как у Геркулеса, но уцелели вы исключительно по воле случая. Впредь выходить на расследование дел, связанных со смертоубийством, без револьвера и свистка категорически запрещаю. Ясно?

— Так точно, ваше высокоблагородие!

— За спасение же двух жизней, поимку опасных бандитов и важные открытия по делу примите покамест мои личные восхищение и благодарность, а по команде это должным образом тоже проведем.

Теперь о дальнейшем. Что мы должны сделать на ваш взгляд, Владимир Иванович?

Пристав Львов приосанился, задумался и сказал неуверенно:

— Установить слежку за тем вторым купцом…э…

— Найденовым.

— Да, Найденовым. Он имеет связь с бандой Лякина, если смог так быстро предупредить их об том юноше, Прохорове. Ну, и дождаться Здобнова, что он там наразведывал.

Благово нетерпеливо щелкнул пальцами:

— Это мелочи, важные, но мелочи. Вы, Алексей Николаевич?

— Надо найти продавцов рукописи.

— Правильно! — стукнул себя по колену надворный советник. — Бандиты не сумели получить основную часть денег, теперь они им вообще недоступны, будучи помещены в контору банка. Не брать же им банк штурмом! Но если они следили за Елатьменским, значит, знают и продавцов

завещания Аввакума. Они постараются их убить, завладеть раритетом и продать его на аукционе за те же пятьсот тысяч. Опередить их — наша первая задача. Вторая задача — выяснить, кто понтирует против Рогожской общины, кто навел Осю Душегуба на Елатьменского. Монинцы? Хлысты? Молокане? А чтобы понять это, надобно знать особенности каждого толка и каждой крупной секты, ибо мелочь в такую заваруху не сунется. Поэтому для начала, господа — без обид — прослушайте лекцию человека, который десять лет занимается сыском.

И Львов, и тем более Лыков приняли позы самого напряженного внимания.

Глава 6

Расколы и раскольники

Старообрядческий скит в Нижегородской губернии.

Эту главу нам тоже весьма настойчиво советовали убрать. Или хотя бы сильно сократить. Но нам ее жалко! Вопросы веры весьма занимали наших прадедов; потаенная раскольничья жизнь захватывала миллионы человек. И потом, изложенное здесь имеет самое непосредственное отношение к происходящим далеесобытиям. Так что, читатель, решать снова тебе: если интересно — мы рады; если скучно-можно пролистнуть сразу к заключительной фразе Благово.

— Как известно, раскол произошел от неприятия большой части верующих церковной реформы патриарха Никона в пятидесятых годах XVII века. Сам Никон за конфликт с царем Алексеем Михайловичем был затем низложен и умер простым монахом в ссылке, но его реформа расколола церковь на официальную и оппозиционную. Опустим ненужные подробности, такие, как самосожжения раскольников (сожглось более девяти тысяч человек!), ссылку Аввакума с тремя сподвижниками в Пустозерский острог, боярыню Морозову и прочие лишние детали. Для нас важно другое: раскол породил религиозную эмиграцию богатого купечества — сначала в Стародубье, затем на остров Ветка на реке Сож, в скиты к нам на Керженец и на реку Иргиз. Сильные общины старообрядцев сложились по всему Поволжью, в Сибири, на Кавказе, в Польше, Турции, на территории нынешней Румынии и повсеместно стали влиятельной экономической силой.

Два самых главных раскольничьих толка — поповцы и беспоповцы. В их названиях отражены различия в отправлении культа. Поповцев еще иначе называют австрийской, или белокриницкой иерархией; ниже я объясню, почему. Поповцы используют своих священников, и у них есть даже архиепископы. Этот толк наиболее успешно сотрудничал с правительством, и на сегодня он самый многочисленный. Их идейным центром стало кладбище за Рогожской заставой в Москве, где они в 1771 году с согласия властей создали сначала чумной карантин, а затем и официально зарегистрированную общину с часовней. Екатерина II много сделала для примирения с раскольниками, разрешив им указами 1762, 1769 и 1785 годов вернуться из эмиграции, не брить бороду, носить свое платье; они были допущены к свидетельствованию в суде и к занятию выборных должностей.

Очень скоро Рогожская община стала мощнейшим общероссийским торгово-промышленным объединением в форме своеобразной закрытой касты. Имея одноверческие общины практически во всех губерниях, она использовала их в качестве сети своих торговых представительств, почти полностью взяв под контроль торговлю хлебом, скотом и рыбой по всей европейской части России и на Урале. Рогожцы путем торговых сговоров на ярмарках диктовали цены на важнейшие товары. Кроме того, от них финансово зависели и, следовательно, им подчинялись колонии поповцев на Керженце, в Семеновском уезде нашей губернии, и на реке Иргиз в Саратовской губернии. А там, в скитах и монастырях, готовили, точнее, перемазывали беглых священников для всех поповских общин.