Завещание Базиля Крукса

На набережной, по которой, в поисках брошенной рыбы, бродили тощие кошки, вдруг опрометью бросился к телеграфному столбу и замер на мгновение человек, видимо, желавший остаться незамеченным. Ладонью он прикрыл сигару.

Сантандер спал. Башенные часы пробили двенадцать. В эту минуту из мрака, в котором чуть виднелись силуэты стоявших на якоре кораблей, бесшумно вынырнула шлюпка. В ней находился только один человек, одетый в форму капитанов

Ни звука не произвел человек и тогда, когда привязывал лодку к одному из колец, которые в изобилии имеются на всякой набережной, и тогда, когда он сходил на землю, и тогда, когда осторожно двинулся вперед по темному переулку.

Но за ним, прикрываясь столбами и подъездами домов, неотступно следовал и человек с сигарой.

Переулок пересекал «Королевскую улицу» и упирался в самую бедную часть города, в которой помещались всевозможные вертепы. Фонари становились все более редки, а стены все более и более замызганы.

Человек в форме шел быстрыми шагами. Временами он оглядывался через плечо. Дважды человек с сигарой решал, что его присутствие открыто. Но это было не так. Человек в форме уверенным шагом пересек площадь «Черной звезды» и направился в переулок «Млечного пути». Через несколько минут он остановился перед деревянным домом, из которого доносились песни и крики.

В доме вовсе не было окон, но между досками зияли щели. И когда человек с сигарой поровнялся с ним и заглянул внутрь, то убедился, что не ошибся: моряк сидел за столом в самой подозрительной компании и, видимо, ожесточенно с кем-то спорил.

Человек с сигарой поднял голову. Прямо перед ним была вывеска: «У бурой коровы».

Как бы в пояснение, рядом с буквами была грубо намалевана бурая корова.

Человек двинулся назад. Час спустя офицер вновь показался на набережной. Он вскочил в шлюпку и быстро отчалил от берега. Тот, кто захотел бы за ним последовать, узнал бы что он пристал к судну, на корме которого стояло золотыми буквами: «Альдебаран».

Несколько часов спустя на «Альдебаране» стал просыпаться матрос Козимо Санчец. Он чувствовал себя отвратительно. У него распухли небо, горло, язык. А, между тем, Козимо был отнюдь не из тех маменькиных сынков, которые пьянеют от чарки вина.

С минуту он лениво болтал спущенными с койки ногами и почесывался.

Вдруг забили часы. Козимо прислушался и подскочил. Было шесть часов. Ему следовало еще два часа тому назад стать на вахту, а он проспал. Санчец быстро натянул на себя брюки и куртку, одним прыжком, поднялся наверх и оказался на палубе.

Перед ним открывался весь Сантандер. Город просыпался. Рыбаки приступали к работе.

— Почему, — спрашивал себя Козимо, — меня не разбудил этот проклятый англичанин?

Проклятый англичанин оказался, однако, добрым товарищем. Он стоял на своем посту!

— Прямо невероятно, до чего это хорошо, — говорил Козимо, подходя к Джемсу. — Но я отплачу тебе, дружище, и при первом же случае простою за тебя лишних два часа на вахте!

Сказав так, Козимо тяжело опустил руку на плечо товарища. Тот не шелохнулся. Козимо дружески шлепнул его по спине.

— Проснись, приятель! Что, размечтался о своей блондинке?

Джемс медленно повернулся, как будто хотел заговорить, но внезапно зашатался. Если бы не подхвативший его Козимо, он со всего размаха грохнулся бы о палубу.

— Он спит!

В этом не было никаких сомнений. Сон Джемса казался каким-то особенным: никакие призывы, никакие шлепки не могли пробудить его.

— Черт возьми! — воскликнул Козимо. — Значит, здесь спят все!

Его осенила внезапная мысль. Он по бежал в помещение матросов и стал их всех расталкивать — Яна ван Хааса, голландского механика, юнгу Уллохо и других. Тщетно.

Козимо отправился в машинное отделение. Кочегар, еврей, Моисей Кнатц, спал у своих котлов, не топившихся уже шесть месяцев. Козимо даже не при коснулся к нему.

— Плохи дела! — сказал он про себя, возвращаясь на палубу.

Он бросил взгляд в каюту старика повара Рамона Педрильо. Тот тоже спал крепким сном.

Козимо бросился к рубке и стал изо всех сил колотить по стене.

— Господин капитан, господин капитан!

Дверь немедленно открылась.

— Что случилось, Козимо?

Капитан Фернандо Родериго стоял на пороге, бледный, чисто выбритый, как будто не ложившийся спать. На столе была разложена карта Атлантического океана.

— Капитан, они спят!

— Кто они?

— Все — Джемс, Бассет, Кнатц, Педрильо, все!..

Капитан быстрыми шагами подошел к неподвижному телу Бассета. Попытавшись растолкать его, капитан наклонился и приложить ухо к его сердцу.

— Он, правда, спить. Но он не болен. Его усыпили. А другие в таком же состоянии?

— Так точно, господин капитан!

— Но каким образом.

Капитан кристально взглянул на матроса своими зелеными глазами, одно временно пронизывающими и отсутствующими. Но на лице матроса играла такая невинная улыбка, что подозрения его рассеялись.

— Простите меня, я должен был стать на вахту в 4, но проснулся только в 6. Может быть, я менее других ел и пил вчера вечером.

— Ладно. Ступай на берег, явись к доктору Каучо и скажи ему, что я прошу его прибыть на «Альдебаран» до полудня. Мой приятель, начальник полиции Нунец хотел быть у меня сегодня утром. Извести и его о происшедшем.