Завещание бессмертного
Шрифт:
Эвбулид склонился над стонущим стариком, не без труда развел ему руки, которыми тот закрывал свое лицо, и, содрогаясь от жалости, стал хлопотать над ним.
Через полчаса Сосий, лицо которого страшно изменилось, а выпученные глаза неотрывно смотрели перед собой, снова взялся за молот.
— Я всегда знал, что ослепну, и перед смертью ничего не буду видеть, — пожаловался он. — Но никогда не думал, что это будет так ужасно! Глупец, разве может раб строить какие–то планы?!
— Но ведь ты же видишь! — возразил Эвбулид, стараясь успокоить старика.
— Пока — да! — простонал Сосий. — Но через несколько часов жар высушит мне глаза — и тогда уже все… навсегда.
Эвбулид порывисто схватил за руку кузнеца и зашептал, кося глаза на зевающего Кара:
— Давай убьем этого палача и сбежим! Освободим из эргастула Лада, отправимся в Пергам. Там мы найдем моего знакомого купца, он даст денег, и мы наймем для тебя лекаря…
— Эх, Афиней! — высвобождая руку, вздохнул кузнец. — Я раб! И слишком долго был рабом, чтобы смог поверить в удачный исход побега.
— Как знаешь… — пробормотал Эвбулид, с ужасом думая о том, что еще два–три года — и он сам станет таким же смирившимся со своей долей рабом. Если, конечно, еще выберется живым из этой проклятой кузницы.
«Надо бежать!.. — решил он. — Бежать, пока не поздно, пока окончательно не превратился из человека в тупое, покорное животное! Прихватить зубило, молот, вызволить Лада, сбить с него оковы и бежать, бежать… Но сначала надо убить Кара».
Эвбулид потянулся к корзине. Косясь на дремлющего надсмотрщика, достал острый наконечник копья. Но Кар спутал все его планы. Увидев, что работа у Сосия пошла, он решил, что его присутствие здесь необязательно, и вышел из кузницы, закрыв за собой дверь. Там он, с наслаждением вдыхая свежий воздух, затянул бесконечную, унылую песню.
Эвбулид со злостью швырнул в корзину наконечник.
Ворвавшийся под вечер Филагр похвалил кузнеца, велел надсмотрщику сходить на кухню и принести ужин посытнее.
Кар, прихватив с собой Эвбулида, охотно отправился выполнять приказание. Выйдя из кузницы, грек вдохнул полную грудь вечерней прохлады и почувствовал, как слабеют его ноги, кружится голова.
На кухне изголодавшийся Кар жадно набросился на еду, которую протянула ему новая ключница, чем–то неуловимо похожая на прежнюю.
Пока надсмотрщик, чавкая, давился ячменной кашей с мясом, Эвбулид вышел в коридор, прошел к пифосу, зачерпнул воды, чтобы напиться, и поперхнулся, услышав за дверью голос Филагра.
—Ты убил сегодня прекрасную лань! — втолковывал кому–то управляющий. — Но разве это достойная добыча для юноши, в жилах которого бурлит настоящая кровь!
—На что это ты намекаешь? — воскликнул юношеский голос, и Эвбулид вздрогнул, узнав голос Публия.
—Я намекаю?! Да я просто плачу, что ты ломаешь ноги в горах и часами выслеживаешь добычу, когда нежная, кроткая лань через полчаса по моему приказу будет мыть свое розовое тело в баньке всего в нескольких шагах от тебя!
—Как! Ты нашел мне новую рабыню и до сих пор молчал?! Кто же она?
—Наша римлянка!
При этих словах, Эвбулид, машинально отложил ковш и прислушался.
— Римлянка? — протянул недовольно Публий. — Конечно, я бы с удовольствием побыл с ней, но ведь ты знаешь, что мой отец…
— Знаю! — перебил юношу Филагр. — Но можешь не беспокоиться. Я давно заметил, что ты неравнодушен к ней, и потому кое–что придумал. Сколько друзей ты сегодня привел с охоты?
— Шестерых.
— Вот, идите к ней все вместе! Идите, идите! — подхватил управляющий, — И, клянусь Зевсом, ничего не бойтесь: Эвдем приезжает только завтра, а за ваши сегодняшние проказы перед ним ответят другие!
— Филагр! Ты настоящий друг! — радостно вскричал Публий.
- Конечно, — охотно согласился управляющий. — А чтобы ты не сомневался в этом, я попрошу Протасия для следующего развлечения подыскать тебе… египтянку!
— Эллинка, финикиянка, сирийка, теперь римлянка, а потом — рабыня из Египта, — довольным голосом перечислил сын Эвдема. — Клянусь Эросом, Филагр, у тебя на каникулах я лучше изучаю географию, чем в своей пергамской школе!
Смех и голоса удалились в дальние комнаты и стихли.
«Негодяи! Что задумали?! — очнулся Эвбулид, бросаясь по коридору. — Нужно не дать им сделать свое грязное дело! Надо скорее предупредить Домицию!»
Он схватился за ручку двери, но за спиной раздался грозный окрик вышедшего из кухни Кара:
— Эй, ты!
Не отвечая, Эвбулид распахнул дверь, но выскочить не успел. Надсмотрщик в два прыжка догнал его и дернул за руку:
— А ну, стой!
Эвбулид, пытаясь высвободиться, умоляюще посмотрел на Кара.
— Пусти! Мне надо…
— В господские комнаты? Жалкому рабу?! — возмутился Кар.
Откуда–то из дальних комнат донесся смех Публия, возбужденные голоса его дружков.
Эвбулид оттолкнул надсмотрщика и рванулся вперед.
— Что–о, бунтовать?!
Взревев, Кар рывком развернул грека к себе и почти без замаха ударил тяжелым кулаком в лицо. Потом схватил обеими руками за складки хитона на груди и с силой хватил затылком о стену.
Эвбулид медленно сполз на пол.
Кар приподнял его, снова замахнулся, но, увидев, что раб оглушен и не делает больше попыток вырваться, удовлетворенно пробормотал:
— Вот так–то оно будет лучше! П–шел в свою кузницу!
Вложив Эвбулиду в руки, поданные ключницей миску и кувшин с вином, надсмотрщик повел его, толкая в спину.
Шатаясь, Эвбулид прошел мимо эргастула, где сидел Лад. Лишь перед дверью кузницы, пока надсмотрщик, отчаянно ругаясь, пытался в темноте справиться с засовом, Эвбулид начал понемногу приходить в себя. Он уже собрался с силами, чтобы ударить Кара по голове кувшином, но дверь распахнулась, и тот втолкнул его в дохнувшее раскаленным воздухом помещение,