Завещание Инки
Шрифт:
— Не знаю… Но руки-ноги вроде бы двигаются… Ох, ну и мужланы! Представляете: я им спокойно говорю: «Пропустите, а то буду стрелять», а они меня взяли и вышвырнули на эту железную лестницу, будь она неладна. Все ее ступеньки ребрами пересчитал. Черт! Даже искры из глаз посыпались…
— Хорошо еще, что обошлось только этим. Надо признать, мы сами отчасти виноваты во всем, что тут случилось. Ну разве это не глупость — выступать в чужой роли? Ну ладно, сделанного уже не исправишь, а что нам дальше делать, как думаешь? Ты можешь что-нибудь предложить?
— Пойдемте в какой-нибудь отель. Там отдохнем, а заодно и обдумаем,
— А разве в этом городке есть отели?
— Очень может быть. В Аргентине полно, знаете ли, отелей всяких сортов. Правда, в здешних комфорт, я думаю, такой, знаете… как бы это поточнее выразиться, а вот: доисторический…
Доктор Моргенштерн улыбнулся. Фриц же продолжил свою остроту:
— Не исключено, что мы там что-нибудь и раскопаем.
И они действительно очень скоро совсем недалеко от крепости наткнулись на неказистый домишко, на котором, однако, гордо красовалась вывеска с надписью: «Гостиница для приезжих». Дом словно врос в землю: низкая, широкая дверь вела в полуподвальное помещение без окон, на месте которых были лишь две заложенные кирпичом оконные ниши. Из-за глухого забора за домом доносились лошадиное ржание и перестук копыт.
— Знаешь, Фриц, — задумчиво сказал ученый, — что-то мне не особенно нравится этот отель, по-моему, он больше похож на какой-то подозрительный притон или, в лучшем случае, ночлежку для бродяг.
— Это так, — согласился Фриц, — но разве вам не кажется, что здесь очень многие дома напоминают притоны?
— Что ж, ты прав, пожалуй, а раз так, рискнем!
И они вошли в дом. Внутри него была всего одна плохо освещенная комната. Столов и стульев в ней видно не было. На полу лежали соломенные маты. Кое-где стояли низкие скамеечки. На одной из таких скамеечек сидел хозяин гостиницы, чрезвычайно худой и грязный человек неопределенного возраста, по виду настоящий разбойник с большой дороги. Однако он довольно любезным тоном осведомился о том, чего желают сеньоры. Фриц, опустив свой тюк на глинобитный пол, сказал:
— Нам нужны четыре лошади, две верховых и две вьючных.
— Вы хотите взять их в аренду?
— Нет, купить.
— А куда направляются сеньоры?
— В Гран-Чако. Далее — на Тукуман, а может, и еще дальше.
— У меня есть прекрасные лошади на продажу. Будьте добры, подойдите сюда! — И он жестом пригласил немцев к двери, ведущей во двор.
— Сеньоры! — раздалось вдруг у них за спиной.
Они обернулись. В одном из углов комнаты с мата поднимался человек, которого они поначалу не заметили, потому, наверное, что он спал.
— Я слышал, вы направляетесь в Гран-Чако, — продолжил незнакомец. — Вы позволите в связи с этим дать мне вам несколько советов?
— Охотно, — ответил приват-доцент, разглядывая неожиданно появившегося доброхота.
Самым забавным было то, что одет он был почти так же, как доктор и его слуга, то есть как гаучо, причем в его одежде красный цвет тоже превалировал над остальными цветами. Только сапоги у него были другого типа — с высокими голенищами и очень прочные, судя по их виду. В остальном же этот человек был полной противоположностью хрупкому, тонкокостному зоологу. Что же касается его лица, то его у него как бы и не было, хорошо разглядеть на нем можно было только нос и глаза. Густая черная борода покрывала сплошь его щеки и подбородок. На голове незнакомца красовалась широкополая
Расправив затекшие после сна на жестком, тонком мате широкие плечи, незнакомец продолжил:
— Откуда вы прибыли, сеньоры?
— Из Буэнос-Айреса.
— Вы аргентинцы?
— Нет, — ответил приват-доцент, — мы иностранцы^ я — зоолог по специальности, а в Гран-Чако направляюсь для того, чтобы заняться там поисками скелетов доисторических животных.
— Вот как! Может, вы имеете в виду мастодонтов?
— Да, я надеюсь найти их останки.
— А останки мегатериев?
— Тоже. Но откуда вам известно о том, что когда-то на Земле существовали такие животные?
— Я в некотором роде ваш коллега, сеньор.
— Вы ученый? — обрадовался доктор. — И может быть, даже зоолог?
— М-м-м. Пожалуй, меня можно назвать отчасти и зоологом, потому что вообще-то я хирург, а человек отчасти — животное, во всяком случае, по строению его скелета. Кстати, мое имя довольно известно в этой стране. Позвольте представиться: доктор Пармесан-Руис-дель-Ибериоде-Сагрунна-и-Кастельгуардь-анте!
— Очень, очень приятно! А я — доктор Моргенштерн из Германии. Моего слугу зовут Фриц Кизеветтер.
— Прекрасные имена — хорошо звучат и легко запоминаются. А мое полное имя такое длинное потому, что я, как вы, наверное, уже догадались, сеньоры — потомок древнего кастильского рода. Скажите, пожалуйста, — продолжил он без всякой связи с предыдущей фразой, — а что вы думаете по поводу ампутации ноги способом, при котором удаляются сначала мягкие ткани, а потом головка бедренной кости из ямки тазобедренного сустава?
— Головка бедренной кости… — стал рыться в своей бездонной памяти Моргенштерн и через минуту обрадованно воскликнул: — «Ос феморис» вы имеете в виду, не так ли? А таз по-латыни будет «пельвис»! Но я все же не совсем понимаю вас, коллега… Что случилось с этим человеком, которому вы хотите ампутировать ногу? Он что, тяжело ранен или травмирован? Или у него уже началась гангрена?
— С человеком все в порядке, и обе ноги у него вполне здоровы.
— Тогда позвольте мне еще раз спросить вас: а зачем, собственно, нужно отнимать у него ногу, в таком случае? — продолжал недоумевать совершенно ничего не понимавший доктор Моргенштерн.
— Что за вопрос, коллега! Да я же имею в виду вовсе не какого-то конкретного человека, а некий, так сказать, абстрактный индивидуум. С абстрактным человеком может произойти все, что угодно, и, кстати, случай, который я подразумевал, вполне вероятен. Так как вы думаете: я обладаю для проведения этой операции необходимым мастерством?
— Я даже уверен в этом, сеньор, несмотря на то, что еще не видел вас в деле. Но я, честно говоря, вздохнул с большим облегчением, когда узнал, что вы имеете в виду абстрактного, а не конкретного человека, потому что сначала мне показалось, что вы хотите, чтобы я ассистировал вам в процессе ампутации ноги у несчастного.
— В этом нет никакой необходимости. Я умею ампутировать любые конечности так быстро, что пациенты не успевают даже опомниться.
Произнося последние слова, он начал так активно жестикулировать, имитируя технику ампутации, что доктор Моргенштерн невольно в испуге отшатнулся и пробормотал не совсем уверенно: