Завещание Малого Льва
Шрифт:
не знаешь, зачем женщины так рвутся замуж?
Нашел, кого спросить!
– Я думал, это ты всё знаешь, Учитель, - усмехнулся Глусто.
– Какой я Учитель… - пожал плечами Кондор, - приемов самообороны тебе не дал,
научил только, как этих фанатиков подпитывать. Да и не боец я, сам видишь. У меня другое
призвание.
– Хорошее призвание!
– Да, наверное. Но что-то в последнее время руки чешутся кого-нибудь убить.
Черные у него были глаза, но не
– У меня тоже, - сказал Глусто, - и я даже знаю кого.
Кондор нахмурился.
– Твоя мамаша сбежала. Отец уже искал ее. Сама, видно, поняла, что ей не жить, вот и
унесла ноги.
– Я вообще-то не про нее, - Глусто бы и в голову не пришло убить эту женщину, он
просто всей душой хотел быть от нее подальше, - меня Вотул интересует.
– Вотул говорит, была свалка. Все это подтверждают. Илис действительно сама
нарвалась, тут винить некого. Родилась для любви, искала любви и погибла за любовь. Вот
такая у нее была короткая женская судьба. Мы ей так и на плите могильной написали. Не
возражаешь?
– Нет. Всё так и есть. Только Вотул убил ее не случайно.
– Да брось, Глусто!
– Он считал, что я такой женщины не заслуживаю. И энергии такой не заслуживаю. И он
вообще-то прав. Я дерьмо, а у меня было всё. Сам не понимаю, за что.
– В любом случае Вотул тебе не судья. Было значит было. А женщины – существа
иррациональные. Что уж говорить, если даже у нашего правителя жены нет.
– Да? А я наоборот слышал, что две.
– Может, и две, но обе сбежали.
– Надо же!
Глусто искренне удивился. Леций Индендра, особенно теперь, представлялся ему
абсолютным совершенством во всем. Казалось бы, куда лучше? И куда дальше? Но женщины
действительно были непостижимы в своих предпочтениях. Взять хотя бы сестрицу
Мравию… А доктор Кондор, с которого так и хотелось взять пример, тоже был одинок.
Выходит, ему, беспечному балбесу Глусто, просто несказанно повезло? Выходит так. Жаль,
что ненадолго! И жаль, что такое счастье уже вряд ли когда-нибудь повторится!
– Ох, убью я этого Вотула, - вздохнул он измученно, - если живой вернусь от лаклотов.
***************************
*****************
Илис похоронили прямо там, где она погибла. Это была первая смерть среди львов в
этом новом мире, и это, если честно, было страшно. Бессмертие закончилось, но как-то не
хотелось в это верить.
Криттия во многое не хотела верить, но и тешить себя иллюзиями не собиралась.
Смерть была, энергии не было, и неумолимо наступали холода. Она прибрела на могилу к
своей
накидкой уже не грели, а своей энергии у нее по-прежнему почти не прибавлялось, едва
хватало, чтобы двигаться. Она подумала, что долго так не просидит. В теплице хотя бы
работа согревала.
– 490 –
КНИГА 5 – ЗАВЕЩАНИЕ МАЛОГО ЛЬВА. Часть 5 – Красное и черное
Илис многие успели полюбить, она была «щедрая», но ходить на могилы у львов было
не принято, поэтому никого тут обычно не бывало. Лежала она в тишине и одиночестве.
Львы вообще не слишком понимали, что такое могила. Криттия тоже. Она слышала, что
аппиры и земляне зачем-то носят своим мертвецам цветы и сами себе противоречат, потому
что утверждают, что смерти нет, и те уже на небесах. Много у них было всяких
противоречий…
Под облетевшими кронами на темной земле лежала белая плита, на которой было
написано по-аппирски, что девушка родилась для любви и умерла ради нее. Криттия со
смешанным чувством и бесконечной своей усталостью смотрела на молчаливый камень и
думала, могла ли она эту девушку как-то уберечь от ее судьбы? Как надо было ее воспитывать
и что внушать? Или просто любить ее больше?
Она любила всех своих девочек, но считала, что выражать это излишне, что надо ради
какого-то недостижимого совершенства во всем себе отказывать, даже в желании потискать и
расцеловать розового младенца или златокудрую подросшую малышку. И вместо того, чтобы
утешить приболевшего ребенка, надо заставлять его нырять в ледяную воду, и не
сочувствовать ему, когда он ошибся или провинился, а отправлять на колючки…
– Прости меня, Илис, - подумала она с болью, - я была не права, и я получаю то, чего
заслуживаю. У меня нет энергии, я недостойна ее. Я устаю, мерзну, отчаиваюсь, у меня всё
болит. Мне плохо. Но мне и должно быть плохо. И пусть мне будет еще хуже, я только
обрадуюсь этому.
На миг подступили слезы, и пока она ослепла от них, к могиле кто-то подошел. Шаги
были легкие, не мужские.
– Боже! Где-то же я должна была тебя встретить!
Твердый голосок Ронегды прорвался сквозь туман слез, сразу как-то стало неловко за
свою слабость. Криттия отвернулась, а потом взглянула на свою бывшую воспитанницу уже
вытертыми глазами.
– Это ты, Рони? Тебя не узнать.
Юная Пророчица, упрямая девчонка, вечно с ней спорящая и по сути дела правая,
преобразилась необыкновенно. Одета была как землянка, причесана по-взрослому,