Завещание Малого Льва
Шрифт:
нам инороден, отпрыск Лаорма.
– Вот, значит, как! – Мегвут снова встал, а был он высокий и плечистый, - чужой,
говорите? А Спрут почему-то считает, что я свой!
Анапатена не поняла, что он сделал, он просто вскинул вверх руки. И все Стратеги
почему-то вскинули руки и что-то почувствовали. Это было ведомо только им, Оборотням,
но они по какой-то причине вынуждены были потрясенно признать что этот выскочка – один
из них, как будто его кто-то помазал условным запахом.
возникла симпатия к этому наглому типу, даже восхищение им. Это айюги внутри требовали
от нее почитания и признания нхои Зуффа.
– Спрашиваете, где я был? – обвел всех Мегвут презрительным взглядом, - пока вы тут
прогибаетесь перед Прыгунами, я общался с вашим прародителем. Я говорил с ним лично!
Так что теперь я ваш. И я буду членом Совета. Так хочет Он!
– Будешь, - мрачно кивнул Тенанамет, - одним из ста. Мы поняли. Сядь и займи свое
место.
Мегвуту явно было этого мало, но он все же сел. Больше никто уже не обращал на него
внимания, а обсуждали появление в солнечной системе корабля из Миар и какой-то властной
дамы на нем, которую Леций прислал вместо себя улаживать все вопросы. Анапатена в тайне
надеялась, что на этом корабле и Льюис Оорл. Вернулся к ней!
Мегвут прислушивался, а когда понял, что посла зовут мадам Рохини, сплюнул с досадой
и презрением прямо на пол.
– 501 –
КНИГА 5 – ЗАВЕЩАНИЕ МАЛОГО ЛЬВА. Часть 5 – Красное и черное
– Бабье царство! У нас баба, у них баба… Представляю, до чего они договорятся! Да вы
знаете, кто она? Хозяйка шпионского борделя. Тоже мне – посол! Леций над вами издевается,
не иначе.
Анапатену эти слова смутили. При этом она даже не услышала, что ее обозвали «бабой»,
но улаживать вселенские вопросы хотелось бы с достойным себя собеседником. Например, с
самим Лецием. Он ей понравился. Если бы не прекрасный Льюис Оорл, влюбилась бы в него
непременно. А может, ей было всё равно, в кого влюбляться, просто хотелось любви. Любить
и служить кому-то! И писать об этом книги, и ставить пьесы о своей любви, и тихо плакать
по ночам от возникающей и пропадающей надежды!
Ей хотелось любви, и она уже не могла заставить себя преображаться в мужчину. Только
в исключительных случаях, для обращений к народу. Здесь же, во дворце, на полюсе холода,
в клетке из ледяных гор, она могла быть самой собой.
Как-то она всё взвесила, всё просчитала, положилась на своё чутьё и пришла к
Тенанамету.
– В общем так, Тен. Давай поговорим. Вы знаете, кто я. А я знаю, кто вы. И хватит
притворяться…
Оказалось, это был самый действенный метод. Ее никогда не подводила интуиция.
Оборотней не надо было
ведь всё, чего они хотели – это стабильности и безопасности любой ценой. У них не было
совести и жалости, не было и живого воображения, но с ними можно было элементарно
торговаться. Свою выгоду они понимали.
Она запугала и убедила Тенанамета, но не учла только одного: что вернется
честолюбивый Мегвут, совершенно непохожий на других Оборотней, которого ни в чем
убедить невозможно, и которому уже совершенно нечего терять.
Этот изгой зашел после заседания к ней, в ее покои, и можно было, конечно, выгнать
наглеца, но уж больно хотелось понять, что у него на уме.
– Бледная женщина в ярко-красном, - усмехнулся он, - в этом что-то есть.
Анапатена действительно заметила, что выбирает теперь только красные и малиновые
цвета. Душа просила огня. На ней и халат сейчас был красный, и тапочки. И вообще, она
готовилась ко сну.
– Ты говоришь с правителем империи, - напомнила она.
– Ты тоже, - усмехнулся он.
– Что-что?
– Ну, ты же умная женщина, в отличие от этих идиотов. За то они тебя и держат. Ты всё
понимаешь.
– Пока нет, - сощурилась она.
– Не притворяйся, - поморщился Мегвут. – Я-то всё про тебя понял. Это всё ты!
Конечно, ты! Союз с Лецием – твоих рук дело. Сами бы наши ослы не додумались! Ты
хитрая стерва и вместо войны с миарцами решила подмять их под себя. И ты права, они
достаточно примитивны в своих решениях, чтобы ими манипулировать. Главное, побольше
дави на жалость. Они «благородны»!
Он снова сплюнул, а Анапатена всё еще не догадывалась, куда он клонит.
– Но Стратегами, - заявил он торжественно, - буду править я. Тут твоё время кончилось.
Она села в кресло от такого наглого заявления, машинально прикрыв голую ногу полой
халата, хоть и понимала, что он не мужчина, а просто зернистая тварь, жалкий оторванный
кусок большого целого со вселенскими амбициями. И смеет с ней, (с ней!) говорить на-
равных.
– Тебя приняли а Совет, но это еще ничего не значит. Там таких амбициозных полно, но
никто не высовывается.
– А разве кто-то из них общался лично со Спрутом?
Мегвут сказал это так, как будто пообщался лично с Богом.
– Это что-то меняет? – усмехнулась Анапатена.
– Конечно. На самом деле хозяин здесь он. А вовсе не Стратеги. И даже не ты,
Анапатена. Неужели ты думаешь, что это тебе удалось создать идеальный порядок и
дисциплину? Неужели ты думаешь, что тебя бы кто-то здесь послушал, если бы Он так не