Завещание мессера Марко (сборник)
Шрифт:
Сильный ветер дул с моря, волны раскачивали стоявшие на якорях корабли.
Плетенку с привязанным отважным пьяницей подняли на борт, растянули по всей палубе, потом разом поставили против ветра и отпустили. Пергамент загудел, веревки несколько раз сильно дернулись, натянулись, мощный порыв ветра оторвал плетенку от корабля и понес над морем. Вскоре воздушное течение подхватило четырехугольную плоскость, она стала быстро уменьшаться, поднимаясь к лиловым облакам.
Матросы радостно закричали, удерживая натянувшийся канат. Когда плетенка взлетела так высоко, что человека на ней совсем не стало видно, начальник главного корабля подал знак, и матросы принялись дружно тянуть канат, притягивая плетенку к кораблю. Через некоторое время опасный обряд закончился, китайца отвязали и вручили ему награду.
Толпа зашумела, замахала руками и выпустила вверх сотню раскрашенных бумажных драконов. Они полетели над головами людей, извиваясь и трепеща красными крыльями, как стая безмолвных, диковинных птиц.
На берегу забили наккары, загудели рога и хрипло завыли огромные кожаные трубы.
Четырнадцать кораблей на веслах вышли из бухты. На мачтах надулись паруса – циновки из бамбуковых дощечек, пришитых к холсту. Развевались девятихвостые флаги.
Кормчий глянул на чашку с водой, в которой плавала железная стрелка, постоянно указывающая на юг. Марко Поло стоял на корме, напряженно вглядываясь в удаляющийся китайский берег. Там, за крышами с изогнутыми краями, за туманными падями и ребрами синих гор, отцвела его молодость. Впереди снова сиял тысячью танцующих бликов беспредельный и переменчивый простор.
Марко, не отрываясь, смотрел на берег. Может быть, он искал влажными глазами покинутых навсегда друзей или хотел выхватить из россыпи голов маленького пьяного человека, летавшего на ивовой плетенке в страшную высь? Что мог увидеть он за пеленой туч? Что рассказал бы о стремительных небесных вихрях?..
Часть третья
Возвращение
Глава первая
Летняя жара в Ормузе невыносима.
Белые домики с плоскими крышами так нагреваются к полудню, что в них невозможно находиться. Люди живут в садах, обнесенных глиняными стенами, но финиковые пальмы дают мало тени, и чтобы спастись от жары, многие сидят в чанах, наполненных водой. В такой зной нельзя есть хлеб и мясо, нельзя пить виноградное вино, местные жители едят только финики и соленую рыбу.
Приходили караваны. Нескончаемыми вереницами шагали по узким улицам верблюды, груженные тюками в ковровых чехлах. Едкая пыль оседала на их облезлых горбах.
Базар шумел прямо на берегу Индийского моря.
Над базаром вздымался чад харчевен, тысячу раз перемешанный с запахами пота, рыбы и дорогих благовоний. Пестрели разноцветные халаты, чалмы, попоны, ковры; сияли медные и серебряные кувшины, блюда, чаши, подносы, и мастера выбивали на них молоточками затейливые узоры.
Под навесами купцы разворачивали шелка, парчу, бархат, муслин, букоран, тафту и хлопчатобумажные ткани из Египта и Бухары.
Кинжалы и мечи сверкали золотой и серебряной инкрустацией. Бережно смазанные, в скромных кожаных ножнах висели знаменитые дамасские клинки и сабли из персидской стали «хундувани».
На ормузском базаре торговали перцем, корицей, имбирем, шафраном, кубе-бой и мускатным орехом. Рис привозили из Индии и Китая, сахар – из Египта, изюм – из Хорезма и финики – из Ирака.
Благоухало сандаловое дерево, амбра, мускус, аравийский ладан и персидское розовое масло. Здесь можно было купить серу, тупию, ртуть, метеоритное железо и платину.
На циновках лежали груды золотых украшений: браслетов, перстней, ушных подвесок, застежек, пряжек, гребней с рубинами, изумрудами, бирюзой, аметистами, топазами, сапфирами, горным хрусталем, хризолитами и жемчугом всех сортов.
В красивых раковинах и коробочках из слоновой кости хранились мази и притирания, румяна, белила, миндальное молоко, а также шарики опиума, зеленоватый гашиш и порошок из амбры, возбуждающий любострастие.
Над базаром стоял оглушительный рев: кричали ослы и верблюды, истомленные дорогой; ржали и взвизгивали злые горячие жеребцы; лаяли и рычали стаи бездомных собак. Здесь гончары стучали палочками по звонким горшкам и колотили молотками чеканщики. Ювелиры шлифовали свои драгоценные камни, а заклинатели змей играли на дудочках. Здесь самозабвенно стучали в бубны и барабаны музыканты, приглашая взглянуть на борьбу пахлаванов, и томно напевали зазывалы около шатров, в которых содержались соблазнительные рабыни всех цветов и оттенков кожи. Краснобородые персы вопили, спорили и торговались с арабами в белых наголовниках или в зеленых тюрбанах хаджи – йеменцами и бедуинами из аравийских пустынь. И повсюду мельтешила пестрая толпа – египтяне и палестинские евреи, эфиопы в шапочках из леопардовой шкуры и коренастые монголы в персидской одежде.
На грани сверкающей поверхности моря и безоблачного неба то и дело возникали черные точки кораблей. Они приближались и подплывали прямо к базару. Матросы спускали паруса, капитаны благодарили Аллаха за благополучное плаванье, и новый поток товаров устремлялся в лавки и склады.
Однажды среди арабских и индийских судов, сшитых веревками из коры кокосовых орехов и обмазанных рыбьим жиром, оказался странный корабль с зубчатой кормой и изящными башенками над жилыми покоями. Он возвышался над низкобокими купеческими ладьями, как изъеденная морскими червями плавающая крепость.
Корабль тихо покачивался, покачивались и позвякивали фонари с колокольчиками и полинявшими лаковыми драконами. Желтолицые изможденные женщины, стоя на коленях, тянули канаты единственной мачты – опускали парус из бамбуковых дощечек.
Кормовым веслом управлял мускулистый загорелый человек средних лет в пропотевшей рубахе, раскрытой на волосатой труди. Ему помогал молодой татарин, старательный и молчаливый.
К борту прислонился скуластый старик в измятом халате и чалме с алмазными нитями. Подошли еще два старика – широкоплечие, круглобородые, крепкие. Они улыбались, но радости не было в их глазах, скорее они смотрели встревоженно.
Матросы спустили на воду лодку и на руках отнесли в нее старика в чалме. Четверо матросов, два воина и негр с медным кольцом в носу сопровождали его.
Один из оставшихся на корабле крикнул сверху:
– Желаю удачи и скорого возвращения, почтенный Коджа!
– Да поможет нам небо в счастливом завершении нашего длительного пути! – ответил сидевший в лодке.
Старый Никколо Поло повернулся к брату и сказал с усмешкой:
– Пять лет прошло с того дня, как послы прибыли к великому хану. Двое померли от лихорадки да от тухлой воды, а последний теперь гадает, долго ли ему носить голову на плечах…