Завещание профессора Яворского. Плата по старым долгам
Шрифт:
– Вот как!
– подал реплику Ляшенко.
– Отчаянная девчонка!
– подхватил Шерстюк.
– Как заметила на своем кавалере кровь, взъярилась, что твоя тигрица: с земли какую-то железяку подняла и к этому парню рвется, кричит: "Ах ты, подонок!" Хорошо, что Марта ее удержала, а то свободно могла парня железякой рубануть.
– Вы сказали, что Чижевская знает эту девушку.
– Так мне показалось. Когда подъехал милицейский "Москвич", Марта что-то сказала девушке, и та сразу угомонилась: пошла к "Ладе", села за руль, кликнула
– Вы спрашивали Чижевскую об этой девушке?
– Спрашивал, но Марта отмолчалась.
– Чижевскую вызывали?
– спросил Валентин у Мандзюка.
– Она в отгуле, в село поехала, - опередил Мандзюка Шерстюк.
– У нее в селе родственники живут, а здесь она у кастелянши турбазы квартирует.
– Скажите, Шерстюк, оказывал ли вам сопротивление Зимовец, когда вы выводили его из ресторана?
– Да вроде бы брыкался, - хмыкнул Шерстюк, расправляя саженные плечи.
– Вы били его?
– Что вы, товарищ следователь! Мне драться нельзя - я покалечить ненароком могу...
Старший инструктор турбазы Бортник был в отпуске, который проводил где-то под Одессой, но где именно, никто сказать не мог.
Туристы Сошников (рабочий-литейщик из Жданова, 25 лет) и Попелястый (бухгалтер райпотребсоюза с Тернопольщины, 38 лет) в основном подтвердили показания Шерстюка. Что же касается бежевой "Лады", то и они, к сожалению, не запомнили ее номера.
– Я на машину посмотрел только, когда они уже сели в нее. Но на номер не обратил внимания, - сказал Попелястый.
– Возможно, Лена запомнила номер, - сказал Сошников.
– Это наша туристка: мы с ней у ворот базы стояли, когда драка началась. Но она там стояла и до этого. Мы с Попелястым из города возвращались, и когда подошли к базе, Лена уже стояла у ворот. Потом она рассказывала, что видела, как этот мужчина и девушка в белых джинсах подъехали к ресторану. А минут через пять этот самый Зимовец с приятелем на мотоцикле подкатил.
– На мотоцикле, с приятелем?
– быстро переспросил Ляшенко.
– Зимовец сидел позади, а мотоцикл вел второй парень. Так рассказывала Лена.
– Вы видели, как началась драка?
– Мужчина в темно-серой рубашке подбежал к Зимовцу, когда тот ногой по кабине "Лады" ударял. Со злости надо думать. "Лада" - новенькая без одной царапинки, а он ее ботинком. Мужчина, понятно, оттолкнул его. Нет, поначалу не бил - оттолкнул. А вот, когда Зимовец схватил его за рубашку и что-то стал выкрикивать, мужчина отступил на шаг и ударил его прямым в челюсть. По всем боксерским правилам врезал! И нокаутировал - парень упал. Но затем поднялся и снова к мужчине, как ошалелый, кинулся, полоснул его ножом.
– Скажите, Сошников, когда Зимовец первый раз к мужчине подступил, был у него в руке нож?
– спросил Кандыба.
– Боюсь утверждать: мужчина к нам спиной стоял, а Зимовец к нему лицом, так что правую руку Зимовца нам не было видно.
– Вы видели, как Зимовец упал после удара?
– Видел. Навзничь упал. Полминуты, не меньше, лежал. Оно и понятно: с одной стороны - нокаут, а с другой - водка.
– Почему вы решили, что он пьян?
– Запах спиртного от него исходил, это, во-первых. Машину ногой бил, во-вторых. Разве трезвый будет автомобиль лягать?
– Куда делся товарищ Зимовца, который привез его на мотоцикле? спросил следователь.
– Мотоциклиста мы с Попелястым уже не застали. Я о нем со слов Лены знаю.
– Фамилия Лены?
– Точно не скажу. Она из Ровно, студентка. В 32-й туристической группе была.
Ляшенко сделал знак Мандзюку, и они вышли в соседнюю комнату.
– Елена Волкова, 1958 года рождения, студентка Ровенского института водного хозяйства, - предупреждая вопрос, сказал Мандзюк.
– Вчера у нее окончилась путевка, но она задержалась в городе у знакомых. Собирается уезжать сегодня в 21:45. Билет на поезд заказывала через турбазу. Так что номер вагона известен. Я сам поеду на вокзал. Прихвачу с собой Сошникова и поеду.
– Надо искать мотоциклиста. Исходи из того, что он товарищ Зимовца: себе за спину первого встречного не сажают.
– Уже дал задание участковому. Он знает Зимовца и его приятелей.
– Это тот участковый, который на Зимовца протоколы составлял?
– Тот, старший лейтенант Вох!
– Эх, Алексей, Алексей!
– укоризненно покачал головой Ляшенко.
– Если бы вчера проявил такую оперативность. Всего две минуты разговора со старшим инструктором Бортником избавили бы нас от изрядного куска работы. Ты уверен, что он уехал в Одессу?
– Вчера рейсом в 16:00 улетел.
– А с Зимовцем говорил?
– Врачи не разрешают с ним разговаривать: он то и дело теряет сознание.
– А сразу после задержания?
– Я считал, что он пьяный и потому не стал беседовать.
Ляшенко взволнованно заходил по комнате.
– Понимаешь, что ты наделал?
– Понимаю. Дай мне сутки, и я найду этого сукина сына.
– Сутки - много! Сейчас каждая минута промедления отдаляет нас от цели на часы, а то и дни. Упущен оперативный момент. Практически ты начал действовать только сегодня - на третий день после задержания Зимовца - и до сих пор не можешь сказать, кто его травмировал. А парню все хуже и хуже. Вот и представь, что сейчас думают его родные, близкие.
– Его сестра уже высказала мне, что думает, - нахмурился Мандзюк.
– В милиции его, видите ли, избили.
– Вот-вот!
– подхватил Ляшенко.
– Сегодня она так думает, а завтра полгорода так думать будет.
– К утру я найду этого сукина сына, - буркнул Мандзюк.
– Ночь спать не буду и своим ребятам спать не дам, но найду.
– Не имеешь права ночью людей тревожить, - уже мягче сказал Ляшенко.
– Я не твоих ребят имею в виду. До темноты еще два часа. Будем искать вместе.