Завещание Сомервилля
Шрифт:
— Ошибаетесь, мисс Сомервилль. Смею вас заверить, что добиваться желаемого с помощью лести или обмана не в моем характере. Я относился к вашему отцу с величайшим уважением. Мы были близкими друзьями, я хотел, чтобы он прожил еще много лет, и надеялся на это. При иных обстоятельствах и будь вы мужчиной, я бы заставил вас раскаяться в ваших словах.
— Очень любезно с вашей стороны, мистер Фицалан, но я не беру свои слова обратно, — процедила Ева.
— Это ваше право. Понимаю, вы поражены этим пунктом завещания и к тому же тяжело переживаете
Все присутствующие, ставшие свидетелями их перепалки, приписали враждебный тон Евы ее удрученному состоянию. Только у Джеральда, не пропускавшего ни звука мимо ушей, в глазах зажглись злорадные огоньки.
— А что будет, если мы не поженимся? — спросил Соумса Фицалан.
Он старался не замечать горящие ненавистью глаза Джеральда Сомервилля. Еще бы! Из рук Джеральда уплыла его заветная мечта, жемчужина состояния Джона! Только на нее возлагал он надежду, рассчитывая расквитаться с тысячными карточными долгами и безжалостными ростовщиками, готовыми душу из него вытрясти, лишь бы получить свои денежки, да еще с чудовищными процентами.
— Тогда вы не получите ничего, — ответил Соумс.
— Ничего… — еле слышно прошептала Ева. — Что же я буду делать? Где мне жить?
— Если бракосочетание с Фицаланом не состоится, ты будешь получать свои две тысячи фунтов в год. А жить переедешь к бабушке, в Камбрию.
— Ну а шахта? — резко спросил Маркус.
— Перейдет к Джеральду Сомервиллю или его наследнику, а по истечении срока аренды — к вам или вашему наследнику. А уж вы решите, продлевать аренду или нет.
Значит, не все потеряно, сообразил Джеральд. Надо только всячески воспрепятствовать браку Евы с Маркусом.
— Никто, разумеется, не в силах заставить вас пожениться, — продолжал Соумс, — решение принимаете вы оба, но я советую вам прежде серьезно подумать.
— Не сомневайтесь, — кивнул Маркус.
— Я выйду за вас, мистер Фицалан, в тот день, когда солнце перестанет светить, — громогласно объявила Ева. — Мы с вами не пара.
Она повернулась к Соумсу.
— Отец не говорил вам, почему ставит это условие?
— К сожалению, нет. Но полагаю, Ева, что, не случись на дороге катастрофы, он объяснил бы тебе мотивы своих действий. Мы бы ли с ним друзьями на протяжении многих лет, я хорошо его знал и уверен, что у него были серьезные основания поступить таким образом. Понимая, что смерть не за горами, он, полагаю, хотел позаботиться о том, чтобы у тебя был хороший муж.
— А если бы вдруг мистер Фицалан женился до смерти моего отца?
— Сэр Джон знал, что у Маркуса нет никого на примете и вряд ли появится кто-то при его жизни — ведь дни его были сочтены.
— Прошу прощения, мистер Соумс, с меня довольно, я ухожу. — И Ева направилась к двери.
Фицалан выскочил вслед за ней.
— Постойте! — потребовал он. — Нам необходимо поговорить.
Ева остановилась. До чего же он хорош собой!
— Я понимаю, вы до крайности расстроены, — произнес Маркус, пользуясь тем, что никто их не слышит.
— Да, расстроена и разочарована. Ума не приложу, что заставило отца так поступить. Но меньше всего, мистер Фицалан, я склонна сейчас думать о замужестве. А уж если захочу выйти замуж, то выберу себе мужа по своему вкусу.
— Мне, мисс Сомервилль, жена нужна не больше, чем вам — муж, — ответил он сердито, — но, если мы хотим выполнить пожелание вашего отца и сохранить шахту, у нас нет иного выбора, как пожениться.
— А откуда вы взяли, что я хочу сохранить шахту? Меньше всего я сейчас думаю о ней. За мужество же для меня шаг очень серьезный, и я не желаю связывать свою жизнь с человеком, который поступил со мной плохо. Да и не такая уж честь для меня выйти за мужчину, который женится на мне из-за моего имущества.
— То же можно сказать и о вас, мисс Сомервилль. С вами всегда так трудно иметь дело?
Ева высокомерно фыркнула.
— Да, я могу быть совершенно невыносимой, если кто-то или что-то мне не по душе.
— Ну что ж, придется мне привыкать, иначе нам не исполнить волю вашего отца. А Джеральда Сомервилля вы хорошо знаете?
Ева на мгновение задумалась, прежде чем ответить.
— Не очень. Когда-то он часто бывал у нас, но теперь живет в Лондоне. Моя бабушка невысокого мнения о нем.
— Это неудивительно, — Фицалан язвительно усмехнулся. — Джеральд пребывает в ночном мире карт и иных развлечений. Человек он скользкий, главная его черта — любовь к себе самому, сочетающаяся с безжалостностью ко всем остальным. Его собственное имение захирело. Всю свою жизнь он провел в скудости, и внезапная гибель сэра Джона сулит ему надежду на просвет. Я не сомневаюсь, что Джеральд просадит ваше имение в два счета, ведь на нем висят огромные долги.
Еве с трудом удалось подавить вздох.
— Неужели вы полагаете, что мне это неизвестно? Но вы-то откуда так хорошо его знаете? Уж не посещаете ли вы тоже, мистер Фицалан, злачные места?
— К сожалению, я член того же клуба, что и он. И однажды стал невольным свидетелем того, как Джеральд Сомервилль за один вечер проиграл все свое состояние.
Ева взглянула на него с удивлением.
— И сколько же?
— Тридцать пять тысяч фунтов. Проиграть столько денег за один вечер! Ей даже не верилось, что это возможно.
— И что же он сделал? Заплатил? Маркуса насмешила ее наивность.
— Да нет. Его имение и без того заложено и перезаложено. На пороге разорения другой, может быть, и застрелился бы, но не Джеральд Сомервилль. Он взял в долг деньги у бессовестных ростовщиков, которые, прослышав на этой неделе о кончине вашего отца, потребовали их возврата, притом с астрономическими процентами. Люди эти, говорят, жалости не знают, поэтому он так разволновался, поняв, что шахта «Этвуд» уплыла из его рук.
У Евы округлились глаза.
— Я и не подозревала, что Джеральд в столь бедственном положении.