Завещание таежного охотника
Шрифт:
— Значит, едем вместе…
— К сожалению, — возразил геолог, — я должен сойти раньше. Мне нужно задержаться в Чите по служебным делам. Так что у Петра Андреевича вы будете раньше меня…
— Передать ему письмо вашего дяди?
Моё предложение почему-то обеспокоило Олега. Он пытался улыбнуться, но улыбки у него не получилось.
— Спасибо, но не буду вас затруднять. Это ведь не к спеху, письмо я передам сам, — торопливо сказал он.
Наши попутчики внимательно следили за разговором, и Рогаткин высказался насчёт нашей случайной встречи:
— Хорошая примета! — Он помолчал. — Вот что, друзья мои, вам предстоит нелёгкий путь, а, сознайтесь, много ли вы знаете о тайге? По-видимому, столько же, сколько знает большинство людей: совсем немного или вообще ничего.
Я согласился, и сибиряк продолжал:
— Вот вы отправляетесь на охоту, в странствия по тайге. Попадаете в незнакомую обстановку… Если позволите, я немного подготовлю вас к этому.
Слова Рогаткина несколько задели меня: ведь он уже знал, что я не новичок в охотничьем деле, немало уложил волков и медведей. Заметив, что его слова обидели меня, Рогаткин примирительно произнёс:
— Ничего, Рудольф Рудольфович. Вы знаете Карелию, леса Архангельской, других северных областей, а ведь все это, батенька, не тайга… Кое-что о ней я вам расскажу, а вы потом убедитесь, прав ли был я…
Он помедлил.
— У меня особое отношение к тайге. Большую часть года я провожу в разъездах. Езжу по факториям и охотничьим кооперативам, заключаю договора на контрактацию пушнины. Сам я охотник и вырос в тайге. Когда-то я учился на медицинском факультете, затем перешёл на естественный. И хотя естествознание было моим любимым предметом, вышло так, что спустя два года я покинул университет: заболел. Вернулся в тайгу, и теперь я официальный эксперт и оценщик пушнины. Это моё основное занятие. А второе — пишу. Понимаете, невозможно не рассказывать обо всём, что видишь в тайге… Ну вот, — он смущённо улыбнулся, — вот и мучаюсь. Пишу дома, в поезде, на пароходе, пишу в любой обстановке. Сначала друзья надо мной посмеивались, но теперь поверили, что это совсем не забава… Ну, кажется, и всё о себе. О тайге скажу больше.
Я постараюсь воспроизвести здесь по возможности точнее рассказ, который мы тогда услышали.
— Изо дня в день идёт человек по тайге, и поверхностному наблюдателю всё в ней кажется одинаковым: полумрак, на высоких деревьях белеют сухие ветви, а на них гирлянды серого и серебристого лишайника… То и дело попадаются пни, сломанные деревья, пахнет гнилью, тлением — мрачно становится на душе у человека… Только резкий крик кедровки и стук дятла нарушают тишину, царящую в этом темно-ветвистом лесу.
Сначала тайга поражает своей суровой первобытностью. Как и много веков назад, на тысячи километров раскинулась она, мрачная и неприступная. Вместо упавших деревьев выросли новые. Молодая поросль поднялась над мёртвыми стволами, а в зелёных кронах прыгают белки и порхает любопытная кедровка.
Вплоть до начала нашего века в тайге сохранялся культ шаманов, прочно держались суеверия. Ещё сегодня в древних поселениях можно встретить остатки старых деревянных сооружений на высоких сваях: шаманы сжигали здесь жертвоприношения духам. На небольших тумбах тлели бобровые и собольи шкурки…
Но, как сурова наша тайга, так она и прекрасна! Стройные пихты и ели стоят как часовые, чуть подальше высятся острые контуры скал. Дневной свет, многократно преломлённый и отражённый листвой деревьев, еле пробивается к земле.
Последние лучи заходящего солнца медленно скользят по скалам, и кажется, будто скалы меняют свой облик. Растут тени, вытягиваются, падают в низины.
Вот из огромного молчаливого леса повеяло холодным ветерком. Терпкими запахами тайги насыщен он. Наступила ночь…
Если тихо стоять на скале, можно увидеть бесшумных ночных летунов. Одна из крупнейших ночных птиц — филин — вызовет изумление: этот филин ловит рыбу. Крупную рыбу он относит на берег, затем возвращается воздушным путём и ловит с необычайным упорством…
Но вот снова утро, и в первых лучах солнца, видная издалека, выделяется на тёмном фоне таёжная «франтиха» — сосна. Там светло и весело, так как солнечные лучи сквозь зелёную крышу ветвей доходят до земли, где щедрая природа соткала многоцветные орнаменты из пёстрых цветов, ягод и кустарника. Щебечет бессчётная армия пташек — жизнь бьёт ключом…
Каждому живому существу тайга даёт пищу по его силе и ловкости, смекалке и стойкости. Особенно шумно бывает под кронами могучих кедров, когда в сентябре поспевают орехи. В ветвях хозяйничают белки, глухари, а у подножия деревьев лакомятся орехами медведи, росомахи, лисицы. Иногда в пиршестве участвует рысь; некоторые охотники утверждают, будто и тигр приходит попробовать кедровые орешки…
Но я обещал дать вам несколько советов. Так вот, прежде всего: не делайте ни шагу в тайге без хорошей собаки. Можно сказать без преувеличения, что без собаки неопытный охотник, даже с ружьём в руках, погибнет в тайге от голода, особенно весной, когда вся дичь гнездится и кажется, будто всё вокруг вымерло. Лишь кое-где хрустнет сухая ветка или послышится шелест полёта птицы, которую он не успел заметить. Единственным спасением для случайного путника остаются реки, где бессчётные косяки рыб мечут икру Но сумеет ли он добраться до ручья или реки, когда дорога с каждым шагом становится труднее, когда ноги подкашиваются от усталости, а в ушах слышится звук собственного пульса. В таких случаях ищите небольшой сруб, стоящий на высоких столбах где-нибудь на безымянной прогалине. Охотники во время зимнего промысла строят эти избушки в самых глухих таёжных уголках. В начале зимы в них свозят муку, сало, солёную и вяленую рыбу, соль и другие продукты, а также инструменты. Сруб-амбар никогда не запирается, а для предупреждения непрошеных гостей — медведей и других зверей — его закрывают на крепкие засовы и ставят на высоких сваях. Попасть в него можно только по лестнице, лежащей под амбаром.
По неписаному закону тайги каждый, очутившийся в этих глухих местах в беде, может взять из амбара необходимые продукты. Но горе тому, кто злоупотребил таким гостеприимством или обобрал амбар полностью. Местные охотники по почти незаметным признакам установят присутствие человека в безлюдной тайге, по едва различимым следам узнают, что он делал, каковы его намерения и даже характер. Хоть тайга и молчалива, — нарушителю таёжных законов здесь не укрыться.
Должен сказать, что теперь условия жизни в тайге изменились. Но ремесло охотника по-прежнему требует, кроме необходимых навыков, ещё и крепкого физического развития, выносливости, смелости.
Не знаю, что вас в тайге ожидает, но думаю, пережить кое-что придётся.
По-видимому, сибиряк был прав, утверждая, что его сердце отдано тайге. Так мог говорить человек, по-настоящему любящий таёжные просторы. Мы оценили по достоинству этот живой образный рассказ…
…Ночь, проведённая в поезде, тоже имеет свои прелести. Мои спутники уже спали, а я всё ещё лежал и смотрел на тёмную плоскость окна вагона, на которой, как на экране, мелькали удивительные тени ночных пейзажей.
Когда поезд проезжал через лес, тёмные прыгающие контуры деревьев ложились на окно, но были исковерканы светом луны, на минуту прорывавшей завесу туч. Тени удлиняли ветви деревьев, растягивали стволы, вокруг которых роились, словно огненная мошкара, искры из трубы паровоза.