Завет и тяжба. Стихи 1982-93
Шрифт:
На стрежне тёмная влага,
И с левой ноги сандалью
Поток у меня сорвал.
— Сядь, милый, переобуйся... —
Тут, сбит воздушной волною,
Вскочил я: — Где ты, колдунья? —
И не было никого.
1988
* * *
Ах, васильки, васильки,
Сколько вас выросло в поле...
Прости,
Непостижимо далеки
В гербариях старообразных
Те давешние васильки.
Прости! Препоны и клинки,
И ласточки, и сквозняки
Осели в слайдах, беспристрастных
И не по-доброму прекрасных.
Под ними бирки, номерки.
Я молод был, земного пира
Цветочную галиматью
Из коммунального сортира
Волок в метафору мою.
Пир выдался под стать жилью...
Очнулся — бездны на краю,
Один. Посередине мира
Стою, у ног кирка и лира —
И не узнаю...
1987
* * *
Не любовницы девичий пыл,
Он отчизну чужую любил —
И уехал, мечтой окрыленный,
Ей же берег оставил иной,
Омываемый нежной волной,
Дактилический, неутоленный.
Он уехал — и призрак возник.
Всякий раз зажигая ночник,
Видит девушка: тень пробегает
Меж холстов, табуреток и книг
И с оглядкой к трюмо приникает.
Как в аквариуме, там среда,
Всколыхнувшись, стекло омывает,
От пробоины в трюме вода
Атлантическая прибывает.
Ночь проходит. Проходят года.
Успокаивается лишь днем
Взбаламученный зеркала омут.
И она вспоминает о нем,
А слезу экономит.
Днем, когда просветлел небосвод,
У мольберта она напевает:
— За морями синица живет,
Там тепло и забот не бывает.
1987
* * *
— Противится твоя совесть, велик соблазн уклониться,
Но битва — предначертанье верховного божества.
Итак, крепись и сражайся, — вождю говорит возница,
И кони ржут, подтверждая божественные слова.
— В бою ты не знаешь равных, тебе суждена победа,
Ты праведен перед небом, а Кауравы грешны.
— Всё верно, — шепчет Арджуна, — но сердцу противно это.
Ценой их жизни ни слава, ни царство мне не нужны.
Смотри, о бог кровожадный: там братья мои и дяди,
Там тот, кто мечом и словом меня научил владеть.
Каких утех и сокровищ, какого призванья ради
Их гибели предрешённой я должен сейчас хотеть? —
Два войска стоят недвижны, и каждый знает свой жребий.
Истории нет в помине, она еще не нужна.
Служенье, мудрость, величье — сам выбери, что нелепей.
Добавь любовь, если хочешь. Крепись, получай сполна.
27 октября 1992
СИЕНА
Грешили — и собор воздвигнут был,
От века небывалый. Пламень скрытый
Вошел в него, овеществляя пыл
Той крохотной общины деловитой.
У них с Творцом надежный был союз.
Говел убийца, отбывая мессу,
В исповедальнях отпускали груз
И не теснили храброго повесу.
Зато и чувственному дан простор
В твоем духовном, убежавшем тлена.
Но правда ли, что мрамор — не фарфор
Ты вознесла, коммуна ди Сиена,
Над вывихами мировых столиц?
Грешили, торговали, воевали
И верили — и линии сошлись,
И ангелы к Всевышнему воззвали
И выдохнули из бесплотных уст
Неслыханное славословье раю,
В которое, как в моисеев куст,
Вхожу — и чудом, грешный, не сгораю.
1987
ВО ФЛОРЕНЦИИ
Тот, кто Арно с Невою сравнил,
Был не вовсе неправ,
Всхлипы волн у литейных перил
Властью слова уняв.
Пусть он даже сказал на авось:
Вышел звук непустой:
Что у этой реки началось,
Завершилось у той.
Я сегодня у этой реки.
Насыщается взгляд
Тем, что ямбы клевали с руки
Четверть века назад.
Здесь Европы полуденной блеск
Занялся и угас,
Чтобы слабый, но сладостный всплеск
Докатился до нас.
Но тускнеет ее барельеф,
Лилия отцвела,
Да и третья река, обмелев,
Не влечёт, как влекла.
Все морщинки лица твоего,
Город мой, узнаю.
Нет бездомнее нас никого:
Мы гостили в раю.
18 января 1987
* * *
Грустно шотландцам. История не удалась.
Жемчуг творительный родина порастеряла.
Всё чемпионам досталось: и воля, и власть.
Не восстановишь таинственного матерьяла.
Юности гений даётся народу лишь раз.