Завет Макиавелли

Фолсом Аллан

Базель, Швейцария; Салинас, Бразилия; Нью-Йорк, Соединенные Штаты; Берлин, Германия; Иокогама, Япония; Оттава, Канада; Марсель, Франция; Тампико, Мексика; Антверпен, Бельгия; Кембридж, Соединенное Королевство; Брисбен, Австралия.

После каждого делегата в поле зрения камеры появлялся монах и протирал стальную коробочку стерильным тампоном.

— Господи Иисусе! — Голос президента сорвался, когда перед камерой встала женщина.

— Джейн Ди Бейкер, — объявила она.

Шагнув вперед, приложила палец к коробочке.

— Председатель подкомитета по разведке и антитеррористической

деятельности, — сказал Мартен, чувствуя холодок под ложечкой.

— Демократ из Мэна, — закончил президент. — В ее подкомитете слушались показания Мерримена Фокса. Майк Парсонс там тоже работал.

— Это стоило Майку жизни. — Мартен говорил ровным, очень ровным голосом. — Его сыну и Каролине тоже. Майк что-то раскопал.

— И еще. Вы заметили, что они прикладывают левый большой палец? — сказал Генри Харрис. — Отсюда не видно, но я готов поспорить на бюджет будущего года — на каждом пальчике есть знак Альдебарана.

153

8.35

Под негромкое благозвучное пение монахов делегаты вернулись на свои места. Свет потускнел, будто в театре, когда начинается представление. И представление началось.

— Кристина!..

Мартен узнал ее сразу, как только пол перед алтарем съехал в сторону, а сцена под клубами тумана поднялась на всеобщее обозрение. В центре сидела Кристина, царственная и прекрасная, в ярком луче прожектора похожая на богиню. Ближе к зрителям упал еще один луч, осветивший три бутафорские головы, водруженные на верхушки трех крестов Альдебарана.

Словно по плану, камеры слежения обратились к зрителям, застывшим на скамьях. На лицах ясно читалось нетерпеливое ожидание: сюда пришли именно ради этого.

— Кто такая Кристина? — спросил президент негромко и спокойно, пытаясь трезво разобраться в ситуации.

— Я видел ее на Мальте вместе с Беком и Меррименом Фоксом, — ответил Мартен.

Вновь, будто по команде режиссера, одна из камер медленно наехала на сцену, так, что можно было разглядеть головы.

— Мистер президент… Головы настоящие, — прошептал Хэп Дэниелс.

Половина мониторов погасла, но ненадолго: появились изображения от другой камеры, медленно показавшей каждую голову крупным планом. За каждой была укреплена пояснительная надпись.

Первая голова, лысый старик.

ДЖАКОМО ГЕЛА. РАЗГЛАШЕНИЕ СЕКРЕТОВ «АЛЕФ МЮ». ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ ИСПОЛНЕНО. ЛИКВИДИРОВАН.

Вторая голова, женщина.

ЛОРЕЙН СТИВЕНСОН. ВРАЧ. НЕУСТОЙЧИВАЯ ПСИХИКА. САМОУБИЙСТВО.

— Лорейн Стивенсон, — повторил Мартен, не веря своим глазам. — Нет! О господи!..

Третья голова оказалась страшнее второй.

Круглое лицо, серебряные волосы, коротко подстриженная седая борода. Неподвижные глаза смотрят в пространство.

ПИТЕР ФЭДДЕН. ЖУРНАЛИСТ, «ВАШИНГТОН ПОСТ». ОПАСЕН. ЛИКВИДИРОВАН.

Голоса монахов зазвучали громче. Одна за другой черные фигуры потянулись на сцену, бредя, склонив головы, по колено в тумане. Под конец их набралось не менее пятидесяти. Пели монахи исключительно для Кристины, хотя слов было не разобрать.

— Это «Завет» Макиавелли

в действии, — сказал Генри Харрис серьезно, обращаясь к Мартену.

— Да уж знаю! — ответил Мартен севшим голосом. — Точно по словам Деми. С шестнадцатого века только технология и поменялась. Фотография и ДНК вместо отпечатка пальца в журнале. Видеозапись в зале: был здесь и все видел. А вечерние туалеты — прекрасная идея. В таких костюмах оказывают честь собранию…

— Ничего не понимаю, — помотал головой Хэп.

— Эти люди пришли сюда засвидетельствовать ритуальное убийство.

— Убийство?..

— Девочку сейчас убьют, — объяснил президент серьезно.

— Как убьют?

— Не знаю.

— Но ради чего? — Хэп не знал, верить ли ему своим ушам.

— Мы имеем дело с тайной организацией, — сказал Мартен, оторвавшись на секунду от мониторов. — Членство жестко ограничено. Требуется не только власть и богатство, но и документированное соучастие в убийстве, дабы никто не посмел уклониться от объединяющей цели.

— Какой цели?

— Накопления еще большего богатства — и достижения вершин власти.

— Мировое господство на вечные времена, вернее сказать, — кивнул президент, внимательно глядя на каждую картинку по очереди, запоминая людей и события, сопоставляя увиденное со словами Мартена и с тем, что изучал когда-то на стипендию Родса. — Это международное братство весьма влиятельных людей самого различного происхождения. Члены братства век за веком заключают между собой соглашения — сплошь и рядом незаконные, я полагаю. Братству, или ордену, около пятисот лет, что позволяет отнести его к движущим силам мировой истории. Империи расширялись и укреплялись ради выгоды членов братства: нужный человек в нужном месте провоцирует войну, организует политическое убийство, создает религиозное движение. Дело, как в случае доктора Фокса, может дойти и до геноцида.

Оторвавшись от мониторов, Генри Харрис посмотрел на Хэпа и Мартена:

— Идея небольшой организации, обладающей столь необъятной властью на протяжении столь долгого времени, граничит с абсурдом. С этим я бы согласился еще совсем недавно, если бы не то, что мы видим на экранах. Банкиры, юристы, промышленники, подрядчики Министерства обороны, политики, медиамагнаты… Господи! Страховка, транспорт, энергетика… От всего этого зависит повседневная жизнь человеческого общества. Можно возразить, что они в основном конкуренты. Но если брать их как естественное сообщество, в руках этих людей нема- о лая часть мировой экономики. Полагаю, цель нынешнего уик-энда, с гольфом, теннисом, обедами и коктейлями, — спланировать дела на будущий год. Прежде всего ответ на варшавские убийства и катастрофу на Ближнем Востоке, неизбежную, если планы Мерримена Фокса претворить в жизнь. Ритуал, совершающийся на наших глазах, свяжет их в единый кулак. Не даст разбрестись. Забыть общую цель. Заговор? — Президент глянул на мониторы. — Политологи, режиссеры, журналисты, домохозяйки — нет, ну разве не приняли бы они с энтузиазмом такую правду? При всем ее неправдоподобии? Даже не очень веря? Между тем вот они, факты столетней давности. Перед нашими глазами.