Заветная Мечта

Курылёв Андрей

Парень не помнил, как открывал дверь и как помогал маме переступить порог. Его рука на автомате скользнула в сторону и щёлкнула выключателем, заставляя обоих зажмуриться от нестерпимо яркого света, выстрелившего в утомлённые глаза. Неловким движением мама попыталась снять свои туфли, но едва не упала, и Даня заботливо усадил её на имевшийся в прихожей стул, а потом сам присел у ног женщины своей мечты и принялся расстёгивать ремешки на точёных лодыжках.

– Устала?- спросил он.

Мама лишь кивнула и что-то невнятно "угукнула". В конце концов, юноша справился со строптивыми замочками и одну за другой освободил от гнёта туфель ухоженные стопы любимой, ощущая их неестественный

холод. Она же откинулась на спинку, и, казалось, начала задрёмывать, но Даниле было всё равно. Парень никогда не оказывался в подобной ситуации. Сидя перед женщиной своей мечты на коленях, он зажал левую стопу мамы между своих бёдер, надеясь согреть её таким образом, правую же юноша взял в руки и принялся легонько массировать. Пальцами левой руки он поддерживал ногу в воздухе и одновременно разминал напряжённую и, казалось, слегка стоптавшуюся пятку, а правой взялся за остальную часть стопы. Его большой палец прекрасно уместился в продольном изгибе, подобном согнутому луку и ощутил неожиданно мягкую кожу в этом месте.

Смакую происходящее, Даниил не сразу обратил внимание на тихое сопение любимой, а потом и на приглушённые постанывания, что время от времени срывались с её губ. Юноша прекрасно понимал, что мама уже не совсем отдаёт себе отчёт в происходящем, иначе она никогда бы не расслабилась в этой позе так, как это происходило сейчас. Женщина его мечты вальяжно откинулась на спинку стула и положила на неё голову, а руки безвольно опустились вдоль ножек, из-за чего тело сдвинулось чуть вперёд, устремляясь навстречу томительной ласке.

Парень вряд ли бы смог сказать, сколько времени массировал мамину стопу. Лишь когда аккуратные пальчики чуть согнулись от удовольствия между его бёдер, он вспомнил о левой ножке и тут же поменял их местами, стремясь доставить желанной женщине максимальное удовольствие. Принявшись за вторую стопу, он неосознанно приподнял её выше, и более плотная верхняя часть подошвы оказалась на уровне глаз. Мама часто носила обувь на высоких каблуках, отчего в этом месте образовалась почти твёрдая подушечка немного грубой кожи, но юношу это не смутило. Упиваясь происходящим, он и сам не заметил, как вытянувшиеся в изящном изгибе пальчики дотронулись до его губ. Или, быть может, юноша наклонился вперёд, чтобы поцеловать их. Какая разница.

Согревая кончики пальцев своими губами один за другим, Данила пьянел едва ли не больше, чем от всего выпитого за этот вечер и ночь алкоголя разом.

Испытывая какую-то кошачью ласку, ему инстинктивно хотелось целовать, лизать, тереться о совершенные ножки, но где-то в глубине разума ещё оставался небольшой оплот рациональности, требовавший смирить свою страсть и не давать маме поводов для того, чтобы оттолкнуть его сейчас. Ведь это было уже слишком.

Юноша открыл глаза и его умасленный взгляд скользнул вверх, жадно поглощая открывавшийся снизу вид. Мама блаженно раскинулась на стуле: её грудь вздымалась, тревожимая немного учащённым отрывистым дыханием, кисти рук сомкнулись на ножках стула, отчего руки слегка напряглись, прорисовавшись в неверном освещении прихожей аккуратными и едва различимыми, но всё же заметными линиями мышц и связок. Её плечи поднялись вверх двумя округлыми пирамидками, а между ними вздымалась изящная возвышенность изогнутой шеи, в то время как голова скрылась из вида. Данила был уверен, что доставляет маме неземное наслаждение, во всяком случае, именно об этом ему говорило тело любимой, подрагивающее от ласк.

Юноша опустил взгляд ниже и замер, потрясённый открывшимся его глазам видом. Из-за того, что одна мамина стопа была опущена и зажата между его ног, а другая оставалась поднятой на уровень глаз, бёдра любимой оказались

широко разведены в стороны так, что короткое вечернее платье задралось едва ли не выше по-девичьи оголённого холмика между ними. Впервые Даня смог увидеть дивное соцветие желанной вульвы так близко. Внешние половые губы разошлись, открывая доступ к своему потаённому сокровищу - аккуратным лепесточкам малых губок и игриво приоткрытому небольшому отверстию чуть ниже. Его розовое углубление манило своим увлажнённым блеском, словно пещера Али-Бабы, но сокровища были не внутри. Она сама являлась сокровищем.

Данила понимал, что ещё мгновение, и он уже не сможет сдержаться. Как бы ему хотелось забыть обо всём и прильнуть к этому чуду, ощущая на языке сок маминого возбуждения. Как бы хотелось, чтобы её пальцы опустились на его голову и направили сына внутрь, позволяя ему играть с самой желанной на свете красотой. Как хотелось, спустя столько бесплодных мечтаний и смутных рассуждений о том, какого это, наконец, войти в гостеприимное лоно и ощутить его горячие объятия на своем естестве.

Юноша вздрогнул и зажмурился.

Его мечта манила своей невероятной близостью. Искушала доступностью. Совращала той лёгкостью, с которой можно было бы её сейчас реализовать. Но в глубине души он понимал, что попытка овладеть мамой прямо здесь, на стуле в прихожей, не принесёт ему ничего хорошего.

Данила отстранился, бросил ещё один, лишающий легкие воздуха взгляд на предмет своего вожделения, а потом аккуратно опустил мамину ногу вниз и поднялся со своего места.

– Пойдём,- ласково позвал он и наклонился к любимой, вдыхая аромат её кожи.

Мама что-то довольно промурлыкала, но разобрать слов не получилось. Меж тем рука юноши скользнула по желанному телу, невольно замерев на мгновение, когда ладонь ощутила под собой податливую плоть совершенной груди, а потом скользнула дальше под мышку. Даниил обхватил маму под руки и осторожно, но настойчиво помог ей подняться со своего места.

– Идём,- повторил парень и повёл маму в её спальню.

Здесь было тепло и темно. Лишь далёкий рассеянный свет уличных фонарей, позволял различить во мраке нетвёрдые очертания окружающих предметов.

– Надо бы до душа дойти,- пробормотала мама на ухо своему заботливому кавалеру.

Но юноша прекрасно понимал, что в таком состоянии это не имело никакого смысла. Вместо этого он подвёл свою любимую к постели и едва сумел удержать её, когда мама чуть не рухнуть в нежную мякоть перины.

– Погоди,- шепнул Данила и, трепеща от собственной наглости, опустил руки вниз.

Его нервные пальцы нащупали край тонкой ткани платья и неспешно потянули его вверх. Пусть юноша и не видел этого, но перед внутренним взором само собой предстало зрелище, как материя скользит по бархатной коже, освобождая её от опостылевшего гнёта. Как миллиметр за миллиметром из-под облегающей ткани появляются совершенные линии желанного тела. А между тем платье уже добралось до верхней точки своего крепления, и мама инстинктивно подняла руки вверх, позволяя стянуть его через голову.

Даня безвольно опустил взгляд вниз и даже в полумраке увидел восхитительной совершенство вожделенной женщины прямо перед собой. Их тела разделял едва ли десяток сантиметров, и прямо перед глазами в оковах ажурного бюстгальтера томилась манящая грудь. Юноша продолжал удерживать платье одной рукой, поднятым над маминой головой, так что его материя охватывала собой руки любимой, скрывая лицо и плечи, в то время как его вторая рука скользнула вниз и нащупала небольшой замочек между чашечками. Чтобы расстегнуть его, пришлось повозиться, но, в конце концов, строптивец сдался и три миниатюрных крючка выскочили из своих петелек.