Заветная Мечта
Шрифт:
Он смущённо описывал то время, когда только начинал задумываться о сексе, приоткрывая для себя запретное знание. Он рассказывал, как начал смотреть на окружающих девочек и мечтать о том, что однажды кто-то из них позволит ему сначала поцеловать себя, а потом и пойдёт "до конца". Он поведал, как в какой-то момент неожиданно осознал, что желания его, это лишь общие мечты об интимной близости, никак не связанные с кем-то конкретно, потому что в каждой из доступных девушек он видел разные недостатки. Наконец, он признался, что однажды утром понял, что
Дальше были хмурые вечера размышлений и бессонные ночи осмысления. Тяжёлая внутренняя борьба, иссушавшая нутро. Ведь парень прекрасно понимал, что общество не приемлет подобную близкородственную связь. И всё же однажды он отбросил наносную мораль. Сердцу не прикажешь. Что можно сделать, если твои мысли, раз за разом возвращаются к одной единственной? Как перебороть себя и убедить, что это лишь юношеская спермотоксикозная блажь?
Даниил честно пытался влюбиться в кого-то ещё, но не преуспел в этом. А потерпев фиаско, понял, что у него просто нет выбора. И с тех пор он искал способы, как открыть своё сердце любимой. Как добиться её благосклонности. Как реализовать свою мечту.
Мама слушала сына молча. Лишь эмоции на её лице сменяли друг друга, а глаза то расширялись от удивления, то опасно прищуривались.
– Ты всё это продумал с самого начала?- спросила она сквозь сжатые зубы, когда Даня закончил.
Парень потупился.
– Ну, не всё,- промямлил он.
– Ты столько времени врал мне, чтобы банально трахнуть?
Юноша не мог разобрать, чего в этой фразе было больше: удивления, обиды, разочарования или горя.
– Не чтобы...- он замялся,- трахнуть. Как ты не понимаешь?! Я люблю тебя!
Мама вздрогнула и отстранилась.
– Любишь? И поэтому напоил, чтобы грязно воспользоваться, пока я себя не осознавала?
Даниил дёрнулся, как от тяжёлой пощёчины и поперхнулся словами. Лихорадочные мысли забились в голове, словно растревоженный рой. Безумные голоса наперебой орали что-то своё, и разобрать собственные мысли в их гвалте было решительно невозможно. Юноша схватился руками за голову и сжался в комок у ног любимой, силясь отыскать хоть какую-то ниточку. Рацио. Строгое рацио. В любой ситуации нужно уметь брать себя в руки и усмирять эмоции. Он всегда умел это делать, всегда сохранял рассудительность и взвешенность. Где-то там, за стеною крика и не оформившихся в слова бесноватых мыслей оставался оплот его строгого разума.
– Я тебя не напаивал,- тихо пробормотал парень и моргнул, вдруг осознав эту мысль,- я тебя не напаивал.
Данила поднял голову и встретился взглядом с мамой.
– Я тебя не напаивал и не пользовался.
Его любимая хотела что-то гневно ответить, но слова замерли у неё на языке.
– Ты знаешь, что это правда!
Ведь это действительно было правдой! Ещё тогда, когда юноша предложил маме составить ему компанию в клубе, он заметил, что эта идея привлекает любимую. Она могла скрывать это,
– А ещё...,- Даня внезапно захлебнулся словом,- ...ещё я не пользовался тобой.
Мамины брови гневно сошлись.
– Если бы ты не хотела этого, ты не дала бы себя раздевать...
– ...и целовать...
– ...и обнимать...
С каждым словом, сознание Данилы прояснялось и словно откровение, в голову приходили очевидные мысли.
– Если бы ты не хотела этого, то надела бы под платье трусики! Да и вместо этого платья надела бы что-то другое! Вообще не стала бы его покупать.
Он хотел ещё что-то добавить, но осёкся, видя ошарашенный взгляд любимой и то, как часто-часто моргают её чарующие глаза, в уголках которых появилась влага.
– Прости.
– Господи, какая же я дура,- всхлипнула мама.
– Не надо...
Женщина его мечты уткнулась лицом в сложенные на коленях руки и всхлипнула ещё раз. Потом ещё. И ещё. Её обнажённые плечи вздрагивали от плача.
– Мам...
– Мам, прости меня.
– Пожалуйста, не надо.
Данила прижался к маме, обнял её, хотя она и попыталась скинуть его руки со своих плеч.
– Не плачь...
– ...мам...
– Пожалуйста! Я не хотел тебя обидеть. Честно.
– Я люблю тебя!
Он гладил любимую по спине, пытался успокоить, шептал простые, но искренние слова и в какой-то момент ощутил, что это действует. Всхлипы стали реже, а потом и вовсе прекратились. Плечи больше не сотрясались, и юноша отыскал в себе смелость, чтобы нежно дотронуться до маминой головы. Его ладони ощутили влажную от слёз кожу милых щёк и мягко, но настойчиво заставили любимую поднять глаза.
В них была печаль.
– Не отталкивай меня, мам. Я люблю тебя.
Она шмыгнула носом.
– Обещаю, я сделаю всё, что ты захочешь. Скажешь, что не хочешь меня больше видеть, я уйду. Скажешь, чтобы я больше никогда не появлялся рядом...
Данила осёкся. Как он сможет это сделать?
– Глупый,- на лице мамы впервые с момента пробуждения сына появилась заботы,- что ты такое говоришь?
– Я не знаю.
– Данечка, ты мой сын,- со знакомой материнской интонацией сказала она,- куда я тебя прогоню?
Это было так трогательно. Так искренне.
Чтобы не случилось, мама любила его. Может и не так, как любил её он, но всё равно любила. На какое-то мгновение юноша вновь стал маленьким мальчиком и в порыве детской любви качнулся вперёд, ища успокаивающих и одобрительных объятий. И мама не смогла отказать ему в этом. Пусть поза и была неловкой, но она прижала голову сына к груди, а он по-детски обнял её. И так они сидели, легонько покачиваясь из стороны в сторону и абсолютно потерявшись в бездумном очаровании момента.