Зависимость. Трилогия
Шрифт:
Она непонимающе посмотрела на него.
Бронт не стал ничего писать, вместо этого указал на свои губы и снова начал ими шевелить.
Значит, ты можешь читать по губам?
Иногда
,
если человек говорит не слишком быстро. Ты повторяла это слово очень много раз.
Прости, -
прошептала
Парень как-то грустно покачал головой.
Я знаю, каково э
то терять близких людей. Такие
раны не заживают. По крайней мере, не так скоро.
Он указал рукой на лампу. Надо ли выключить свет? Она покачала головой и еще раз прошептала "прости". После этого Бронт вернулся к себе в постель, а она еще долго лежала на спине, глядя в потолок. Когда же, наконец, рискнула посмотреть в сторону, то увидела, что Бронт спит, повернувшись лицом к стене.
Она такая эгоистка. Мысленно произнося проклятия, девочка выключила свет и то же развернулась к стене, боясь даже думать о том, что подумал о ней Бронт после этой ночи.
/////
Бронт не спал. Он лежал, сосредоточившись на собственных вдохах и выдохах, и отсчитывал про себя время. Он никак не отреагировал на то, что она погасила свет, так как вовсе не лампа мешала ему спать.
Это будет долгая ночь.
2.4
Гоплофобия (анг
л.) (хоплофобия) -- боязнь оружия.
Этот шепот постоянно преследует Кью, не только ночью, но по ночам он особенно громок и отчетлив. Что-то или кто-то настойчиво продолжает ее звать. Она не может различить, как именно называет ее голос, но точно знает, что он обращается к ней.
Кто обращается к ней? Человек, существо, демон или же это собственное подсознание пытается достучаться до ее запутавшегося разума?
За последний месяц она стала дерганной, бледной, даже больше, чем когда сидела в темнице. Она могла думать только о том, чтобы узнать правду. Как ее узнать.
Кто она такая на самом деле?
Что такое?
Как она убила тех людей и зачем это сделала?
Все ее воспоминания так или иначе касаются темницы, и даже сейчас ей неимоверно трудно представить себя вне ее, то есть на свободе.
Родилась ли она такой или кто-то сделал это с ней?
– Я должна узнать правду, - шепчет Кью, когда думает, что ее никто не слышит. Думает ли она, что камеры не снимают ее в этот момент, а микрофоны не записывают ее голос, или ей просто все равно? Это не имеет значения. Ничто не имеет значения, пока она не узнает правду.
Кью не решается на побег. Кто она такая, чтобы бросить вызов организации, которая приютила ее, и обречь на страдание жителей этого города? Уставшая, измученная, разбитая девушка, руки которой покрыты кровью. Убийца. Нет, побег ей не по силам.
На что тогда решится? Что она может сделать? К кому пойти?
/////
Демо. Сейчас это звучало глупо даже у нее в голове, это не может быть настоящим именем, если она единственная, кто употребляет его. Она усмехнулась, мечтая о том, как назовет его Фелиции.
Маленькая глупая девочка.
Она услышала какие-то звуки с противоположной стороны комнаты и быстро спрятала самоучитель по языку жестов под подушку. Почему-то она не хотела, чтобы Бронт видел, это казалось ей унизительным. Изучать язык без практики было достаточно трудно, но она просто не могла себя заставить попросить Бронта о помощи, или же пойти с этой просьбой к Фелиции. К тому же у нее почти не было времени, ведь ее
стражник
почти постоянно находился рядом с ней. Он даже пытался сделать из нее бойца, несмотря на все ее сопротивление. Часы, проведенные в спортзале, были самыми унизительными в ее жизни, особенно после взглядов, которые Бронт бросал в ее сторону. Андромеда вовсе не была необучаемой. Она послушно выполняла все физические нагрузки, которые он ей давал, не отлынивая и даже не пытаясь схалтурить. К концу шестой недели она даже неплохо освоила технику блокировки ударов и неплохо молотила руками и ногами по груше, но за все это время она так ни разу и не смогла ударить ни Бронта, ни кого-то еще. Даже мысль о насилии была для нее болезненной. Она могла бы снести побои или в самом крайнем случае обезоружить нападающего, но никогда ответить ударом на удар, даже если бы от этого зависела ее жизнь.
Именно это приводило Бронта в гнев. Впрочем, он никогда не позволял себе терять контроль и наказывать ее. И даже если он и хотел обругать Андромеду, то не смог бы этого сделать, что, наверное, должно было быть не так уж и плохо, но приносило ей только еще больше неудобства, заставляя испытывать чувство вины.
Они более-менее освоились с общением. Обычно дело ограничивалось жестами и мимикой, в редких случаях Бронт брал в руки альбом и ручку. У нее уже собралась целая стопка листов с изложением всех ее ошибок по тактике и алгоритму движений и дыхания, которого Бронт даже не мог слышать. И все же, несмотря на строгость, он был очень терпелив.
В свободное от тренировок время каждый занимался своими делами. Андромеда обычно читала или рисовала, в то время как Бронт так же мог читать, или чистить оружие, или полировать свои ножи или же заниматься чем-нибудь еще, но всегда только на своей половине комнаты. Днем он никогда не оставлял ее одну, разве что на время, которое она проводила в ванной комнате. Просыпаясь иногда по ночам, она видела его, тихо проскальзывающего в комнату. Тогда он обычно был одет только в тренировочные брюки с полотенцем, наброшенным на шею, а комната наполнялась запахом геля для душа.
Почему он никогда не тренируется при ней, а только показывает необходимые элементы? Конечно, она не могла быть для него достаточно хорошим спарринг - партнером, так как даже не могла ударить его, но все же он никогда не присоединялся к ней во время тренировок на выносливость.
И еще Андромеда спешила тут же закрыть глаза и притвориться спящей, а еще лучше вообще повернуть голову в другую сторону, чтобы он ненароком не увидел, как вспыхивали в темноте ее щеки, когда она представляла его красивое стройное тело с хорошо очерченными мышцами, все еще влажное от душа.