Зависимость. Трилогия

Freedomni .

– Знаешь, почему я привел тебя сюда?
– отец говорит тихо, но его голос эхом разноситься по помещению, отбиваясь от стен. Его тоже трясет, но вряд ли это от холода. По его лицу стекают крупные слезы. Девочка видит их, из-за отблеска, когда капли отражают свет, падающий из единственного окна почти под самым потолком.
– Потому что ты чудовище, убившее собственную мать. Зачем ты сделала это, Эйприл, зачем? Мама так любила тебя, она боготворила чудовище, убившее ее во сне. Моей смерти ты тоже хочешь, монстр? Одной тебе мало,

не так ведь? Тебе нужно множество трупов.

А затем сильные руки сталкивают ее вниз. Это глубокая яма, больше чем на половину заполненная водой. Кью пытается ухватиться за что-то, но только обламывает ногти о камни, торчащие из мягкой, легко осыпающейся земли. Много грязной холодной воды, а она не умеет плавать. Кью начинает кричать, и холодная вода попадает ей в глотку. Девочка начинает кашлять, захлебываясь, и идти ко дну. Чем больше усилий она прилагает, чтобы выбраться, тем быстрее тонет. Но боль не так ужасна, как страх, что сжимает ее горло и внутренности. Она утонет здесь, умрет, в полной темноте, на глазах отца, который не сделает ничего, чтобы ее спасти.

Потому что она чудовище.

Монстр.

Убийца.

Больше нет сил, чтобы бороться. Ее тело расслабляется, вода подсвечивается крошечными голубоватыми вспышками. А затем приходит резкая боль. Как сильный удар тока. Как агония. Это слово подбирает теперешняя Кью, для крошки, что тонет, это ощущение не имеет названия.

Неизвестно как, но девочке все же удается выбраться из ямы. Она стоит на краю, маленькие ножки, обутые в розовые босоножки, проседают в мягкой земле. Высокий крупный мужчина стоит у самой двери и плачет. Затем его стон резко смолкает, а глаза расширяются от ужаса.

Перед ним стоит убийца, которую он не смог убить.

– Эйприл, - шепчет он, сжимая в кулаке распятье. И начинает молиться. Его губы удивительно быстро движутся, а по лицу все еще стекают слезы. Он громко сглатывает, обрывая молитву. Вместо слово "аминь" срывается жуткое "Эйприл". Но уже слишком поздно.

Молнии могут быть острыми и точными, как скальпель. Месть может быть слаще любви.

Кью выходит из постройки, сжимая руками голову. Весь дворик объят пламенем. Коты куда-то исчезли, зато здесь теперь полно суетящихся людей.

Со скрипом открывается дверь пристройки, и нечто напоминающее человека ползет к ней, хватаясь пальцами за землю, царапая гравий и булыжники дорожки, ведущей ко входу. Рукава его рубашки разорваны, а кожа под ними обуглена. Лицо превратилось в кровавое месиво, с горящими от страха глазами. В них больше нет ненависти, ее выжгла боль. Ужас.

– Нет, - шепчет мужчина.
– Нет, пожалуйста, перестань. Я умоляю тебя, не надо больше.

Кью больше не может смотреть на эту сцену, на этих людей, слышать эти слова. Она выбегает из дворика и бежит с единой целью - оказаться как можно дальше отсюда. Забыть...забыть...забыть...

Но только врезается в какого-то мужчину, покровительски похлопавшего ее по плечу.

– Он заслужил это, не правда ли, дорогая?

Кью отскакивает в сторону, с ужасом глядя на него.

Откуда он знает?

– Я только защищалась, - оправдывается она и начинает плакать.
– Я должна была выжить.

– Конечно, дорогая, должна была.

Непонятно как, мужчина снова оказывается рядом с ней. Ее рука в перчатке гладит ее по голове.

– И ты ведь хочешь забыть все это, как страшный сон, верно?

Он приседает, и их глаза оказываются на одном уровне. У него темно-серые глаза, бледные, практически бесцветные в самом центре, и словно углем обведенные по краям. Страшные холодные глаза. И он не такой взрослый, как ей казалось. Гораздо моложе ее отца.

– Ты просто обязана выжить.

Он вытаскивает что-то из-за пояса и протягивает ей. Это пистолет, какие носят полицейские в кино, но этот тип не похож на полицейского.

– Возьми, это оружие не такое страшное, как твое, но ты же не хочешь, чтобы о твоем даре узнали очень нехорошие дяди, верно?

Кью сначала отшатывается от протянутого оружия, но потом все же берет его.

– Спрячь его понадежнее, - советует молодой мужчина, выпрямляясь. Девочка успевает заметить вышитую эмблему на его куртке. Буква Q.

Q. Почему-то это все, что она может повторять, когда люди в форме хватают ее и запихивают на заднее сидение машины несколько часов спустя. Девочка может только скрючиться, обхватив колени руками, и закрыть лицо, чтобы они не видели ее слез.

– Как ее зовут?
– доносятся до ее сознания приглушенные голоса.
– Кто она?

– Не знаю. Она ни слова не сказала за всю дорогу. По-моему, она вообще не говорит.

– По-моему, девочка очень напугана.

– А, может, она просто сумасшедшая.

– Это не нам решать, умник.

– Конечно, но я не собираюсь выковыривать ее из этой чертовой машины. Посмотри, как вцепилась. И эти глаза. Она как дикое животное.

2.5

Гелотофобия -- страх оказаться объектом юмора, насмешек.

Крайм вертится на офисном стуле, поджав ноги и только время от времени отталкиваясь имя. Сидящих напротив нее фигур становится то три, то четыре. Но на самом деле здесь, кроме нее, находится только одно существо.

Кай протягивает руку и резко останавливает кресло, и Крайм по инерции едва не падает на пол. Ее голова все еще кружится, или это комната?

Серые глаза демона наблюдают за ней. Странные, опасные глаза, соединяющие в себе три оттенка серого: бледный, темно-серый и почти черный по краям. Каким надо быть слепым, чтобы принимать эти глаза за человеческие.

– Ожидание нервирует меня, - сообщает он ей таким тоном, словно это она, Крайм, виновата в том, что они сейчас сидят здесь.