Зависимость. Трилогия
Шрифт:
Тихое журчание воды, щебет птиц и едва слышный треск - единственные звуки в этом раю.
Ей не хотелось возвращаться, но если она пробудет здесь еще хотя бы немного, то рискует пустить корни и самой превратиться в иву. Если это произойдет, то пусть на ее коре кто-то вырежет несколько символов внутри сердца. Разве может быть что-то лучше, чем быть частью любви, пусть даже чужой?
Дома, к которому она возвращается, отсюда не видать, что и не удивительно. Это скромный деревянный домик всего из трех комнат, внизу расположилась маленькая кухонька и гостиная, в мансарде - спальня, выкрашенная в зеленый
И все же возвращаться сюда приятно. Для нее это совершенно новое чувство, но это только прибавляет удовольствия. Раньше дома, где жила Фиби, были не больше, чем временными мерами, такими же безличными, как комнаты в гостиницах. Здесь все иначе.
Это легкость, смешанная с грустью, печаль, утоленная радостью, надежда, несмотря ни на что.
Здесь нет нужды есть, чтобы поддерживать жизнь, или дышать, чтобы не задохнуться. Это место - тайна, скрытая в тумане, островок правды в океане лжи, луч света во мраке, страница из сказки в сводке новостей. Самая лучшая правда и ужаснейшая ложь.
Место, где нет времени, нет боли, нет усталости и отчаяния.
Страна оживших снов.
Горящих душ.
И исцеленного сердца.
Место, которого нигде нет, но оно существует.
Только одна вещь нарушает ее спокойствие, как камень, брошенный в безмолвную гладь ее озера, единственная мысль, от которой в разные стороны расходятся круги волнения.
Это только перевалочный пункт, а не место назначения.
Превосходное убежище, созданное, чтобы защитить ее от собственного разума и не дать сойти с ума. Убежище в самом сердце тюрьмы.
Фиби знает, что будет дальше, Отец лично сказал ей об этом. Демоны принесут ее в жертву, как только Сем будет готов принять ее. И тогда все, наконец, закончится. Тогда она сможет остаться здесь навсегда, и убежище станет домом.
Она не справилась со своей задачей и теперь должна смириться с мыслью о поражении. Принять легче, чем смириться, особенно, когда в тебе еще остались силы и желание, чтобы бороться. Но с кем ей бороться? Против кого направить обиду и злость, подпитываемые надеждой? Разве не она сама хотела оказаться здесь, чтобы дать Крайм и Каю немного времени? У Фиби были достаточно веские доводы, когда она уговаривала Крайм отпустить ее, но теперь она забыла их все. Правда в том, что она не верила собственным словам, даже когда произносила их. И Крайм тоже, скорее всего, не поверила, но не подала виду. Расставаясь, они прощались навсегда.
Сколько времени она провела здесь? Часы, недели, годы?
Сколько еще проведет, прежде чем исчезнуть?
У каждого бывает в жизни момент, когда он задает вопрос, ответ на который не хочет услышать.
Идя к своему дому, Фиби напевала про себя. Она далеко не сразу поняла, что это та песня, которую ей в детстве мама пела, укладывая спать. Девушка шла, качая головой из стороны в сторону и широко размахивая руками, не тревожась о том, что кто-то может увидеть ее слезы и понять, что на самом деле она не такая сильная и не такая бесстрашная, какой хочет казаться. Здесь не от кого скрываться, кроме себя. Не с кем говорить, кроме себя. Некому слушать и слышать, кроме себя.
Слезы застилали глаза, затуманивая внешний взор, но очищая внутренний. Еще никогда она не видела так четко, не осознавала так ясно. Никогда не поздно что-то изменить, но хватит ли у нее сил на это?
Фиби поднялась по крыльцу и приложила ладонь к теплой шероховатой поверхности двери, прежде чем коснуться ручки. В доме не было ни одного замка и было множество ключей.
Войдя в дом, она сбросила с ног мягкие кожаные сапожки и сняла с головы шляпу, которую носила исключительно ради удовольствия. Теперь она все делала ради удовольствия. Из кухни доносился звук кипящего чайника.
Значит, гости.
Она опустила голову и увидела под вешалкой пару до блеска начищенных ботинок, подняла глаза и наткнулась на висящее черное пальто и шляпу. Слишком много черного для ее комнаты, слишком много зла для ее души.
– Благодарю за то, что разулись в моем доме, - приветствовала она гостя на пороге кухни.
За столом, лицом к ней, сидел широкоплечий мужчина в костюме и с галстуком, смотревшимся на нем нелепее некуда.
Ее спокойствие рухнуло, как карточный домик от сильного ветра. Из центра озера поднялось цунами.
Отец жестом приказал ей сесть. Фиби молча повиновалась.
– Твое время почти истекло, - выразительно проговорил демон, а затем его голос потеплел на несколько градусов, будто бы он хотел приободрить ее, - но еще осталось немного. Совсем чуть-чуть.
– Зачем тогда вы здесь?
– спросила она, смотря куда угодно, только не на него.
Собственные пальцы с короткими ногтями, бледно-зеленая скатерть, стена у него за спиной...
– Ко мне пришел некто, кто очень хочет увидеть тебя напоследок. Ты же не откажешь мне, верно, девочка?
Прошло несколько долгих секунд, прежде чем до нее дошел смысл его слов.
– Кто пришел?
Демон выглядел разочарованным, что она не поняла этого сама.
– Мой сын.
– Сем?
– удивилась она.
– Мой сын, - повторил он, словно это все объясняло.
– После разговора с ним ты сможешь вернуться сюда, если захочешь.
Она сделала глубокий вдох, впившись ногтями в кожу и изо всех сил сдерживая слезы, должно быть, позабыв о том, что ее глаза все еще были красными от недавних слез.
– Зачем вы поместили меня сюда? Почему просто не заперли в темнице или не убили? Почему?
Отец тряхнул головой, и капли воды с его волос разлетелись по всей кухне. Только сейчас Фиби заметила, что ее платье и волосы тоже были мокрыми.
Когда она плакала, ее мир плакал вместе с ней.
– Потому что не хочу, чтобы ты страдала.
– Не говорите, будто вас волнует моя жизнь или тем более мои чувства. Я не настолько безумна, чтобы поверить в это.
– Вселенная устроена так, что мы не можем всегда только брать, ничего не давая взамен. Иначе рано или поздно образовалась бы пустота. Когда-то у меня тоже было, что терять, как и у тебя, и расставаться с этим всегда больно, но мы должны ради общего блага.