Зависть

Уорд Дж. Р.

И это чистоту считают добродетелью.

Скорее пытка.

— Найджел?

— Ты также пропустил поднятие победного флага и появление Джима.

— За что прими мои извинения. — Колин тихо зашипел от удовольствия, но потом, казалось, вновь сосредоточился. — А сейчас, поведай, каковы новости?

– Творец постановил, по кому следующему звонит колокол [146] . Не по тому, о ком нам было заявлено ранее.

Это привлекло внимание архангела… остановив треклятую губку.

146

Отсылка

к фразе-заголовку книги Эрнеста Хэмингуэя «По ком звонит колокол». Означает «издавать похоронный звон, звонить по покойнику». Авторство приписывается Джону Донну: «От каждой смерти мне убыток, ибо я — плоть от плоти человечества; так что не посылай узнать, по ком звонит колокол — он звонит по тебе».

— Я полагал, что все души были согласованы перед началом игры.

— Так и было. И предполагалось, по крайней мере, мною, что было всего шесть душ, ибо одна из сторон выиграет до седьмого раунда.

— Но сейчас?

— О, эта душа была одобрена. Я просто не знал, что ей даруют вторую подачу.

Удивление Колина радовало; по крайней мере, это доказывало, что Найджел еще мог добиться от него хоть какой-то реакции.

Мощным движением архангел плавно нырнул в воды, а затем покинул поток. И когда он вышел, мокрый и все еще твердый в крайне важном месте, Найджел услужливо предложил мужчине полотенце, висевшее на ближайшей ветке…но не для того, чтобы спасти архангела от прохлады.

Скорее чтобы он сам не воспламенился на месте.

И хотя Колин вытерся, потом ублюдок просто перекинул тряпку через шею.

— Ты не собираешься одеваться? — мимоходом отметил Найджел.

— Собираюсь.

— Сейчас?

Пожалуйста.

— Кто следующая душа?

— Матиас.

Колин нахмурился.

— Значит, Создатель аннулирует победу Девины?

— Решение свыше заключается в том, что проигрыш Девины сохраняет свою силу, но Джим получит второй шанс повлиять на мужчину.

— Это беспрецедентно.

— Сама игра беспрецедентна.

Пока они смотрели друг на друга, сердце Найджела терзала практически реальная боль. И это — намек для его ухода, не так ли?

— Во всяком случае, я счел, что ты должен знать, — сказал он бодро. — На этом прощаюсь с тобой и желаю… приятного вечера. Очевидно, ты планируешь хорошо провести его.

— Да. — Веки Колина низко опустились. — Воистину, планирую.

Найджел напряженно кивнул и вернулся в свою палатку без должной грации. Минуя чайный столик, который недавно убрали, он обрадовался, что другая двойка и величественная собака вернулись в свои покои. Он не желал, чтобы собачий взгляд Таквина видел этот путь личного унижения.

Он пришел, дабы вручить подарок, только чтобы стать свидетелем подготовки к свиданию, частью которого он, очевидно, не станет.

Глупый.

Болван.

В своем чертоге Найджел разделся, но не направился в ванную… слишком много воспоминаний. Вместо этого он облачился в новый шелковый халат, который никогда не носил в присутствии Колина, и растянулся на кушетке, разглядывая свои роскошные покои.

Даже с цветными занавесками и удобной кроватью комната казалась пустой.

Возле него на свече из пчелиного воска слегка подрагивало пламя, и Найджел завидовал его нетрудной работе. К несчастью, свеча предлагала

мало в плане компании, поэтому он безмолвно наблюдал, как она поедает себя, слезы истощения медленно капали с постоянно сокращающегося тела.

Как депрессивно: даже что-то столь романтичное, как свет от свечи, он облачил в слова потери…

— Булочка фантастична.

Найджел поднял взгляд. Колин стоял в дверном проеме палатки, его сильная рука отодвигала занавесь в сторону, а высокое, стройное тело заполняло пространство.

На нем было черное с серым.

Найджел вернулся к созерцанию свечи.

— Я рад, что она поддерживает твои силы.

— Как заботливо с твоей стороны. — Архангел вошел, доедая сдобу. — Знаешь, ты давно не заходил ко мне.

На самом деле, он нанес визит совсем недавно, но это едва ли стоит упоминать.

— Ты разве не собираешься куда-то? — пробормотал Найджел.

— О, да. — Когда Найджел переместил взгляд, Колин крутанулся, выглядя при этом мужественно. — Тебе нравится?

— Наряд? — Найджел махнул рукой. — Не мне судить.

— Я одел его для тебя.

Найджел резко переместил взгляд на него.

— Воистину, ты не хочешь быть столь жестоким.

— Жестоким? — Архангел казался искренне сбитым с толку. — Для кого еще мне надевать это бесполезное одеяние?

Найджел нахмурился. — Я подумал, может для Эдриана или…

Смех Колина последовал незамедлительно. И вызвал сильное раздражение.

— Ты думаешь, что этот ангел… и я…?

— Он хорош.

— Да. Но не его я хочу.

Найджел проглотил ком, и попытался скрыть свою реакцию, отведя взгляд. — Это… это для меня?

— Да. Так что ты скажешь, любовник мой?

В конце концов, Найджел вновь обратил взгляд на Колина, и они двое просто смотрели друг на друга в течение очень долгого времени.

Потом Найджел сел и пригладил волосы дрожащей рукой: желание обрести хладнокровие не побеждало, только не здесь, наедине. Не с Колином.

Никогда с этим архангелом, как опасался он.

Протянув руку к своему возлюбленному, Найджел хрипло произнес, — Мой ответ… я бы выбрал именно этот наряд.

Архангел подошел с улыбкой на лице.

— И поэтому, — пробормотал Колин, — я надел именно его.

Глава 51

На Земле, в уютном пригороде Колдвелла, Сьюзан Бартен сидела в своей гостиной, бодрствуя, несмотря на четыре утра. Ее муж и вторая дочь спали в своих кроватях на втором этаже, и везде царила тишина — наверху, вокруг и под ней.

Она привыкла к этой тиши, мучительному сидению в темноте. В последний раз она полноценно спала в ночь, перед тем… как произошло «это».

Как обычно, она сидела в кресле рядом с диваном, ее взгляд не отрывался от передней двери. Та служила жердочкой, веткой, в которую она вцепилась ногами, когда ветер судьбы порывами окатывал ее любимых, снимая слои того, кем была Сьюзан, чем была ее семья, планов относительно времени, проведенном на Земле.

Она всегда сидела лицом к двери, через которую Сисси с завидной частотой входила и выходила… и это не изменилось даже после пары ночей, когда первоначальная надежда иссякла, оставив за собой лишь парализующий страх. Так продолжалось и до сих пор, когда появилось реальное доказательство, что ее дочь никогда больше не вернется домой.