Зависть
Шрифт:
— Что случилось?
— Создатель не сказал, и я не смел спрашивать. — И как же он хотел предать ту же сдержанность сердцу архангела. — Но ясно, что Джим остался сам по себе.
Катастрофический поворот событий. Спаситель силен, но не имеет опыта ведения этой древней войны. Он словно сидящий фазан [82] , ждущий пресловутого выстрела демона.
— Но я верю, что Творец примет меры, — заключил Найджел.
— Против нас? — спросил Колин.
— Поживем — увидим.
82
В
Ему нечего было пообещать коллегам, он не мог вселить в них веру силой разговора. Представляя что-то Творцу для обдумывания, ты теряешь над этим всякий контроль, и нельзя предугадать, как упадут выстроенные в ряд кости домино.
— Я отправляюсь вниз, — объявил Колин. — Херон не может быть один.
Ну почему нельзя просто придерживаться правил, подумал Найджел. Хотя бы раз.
Подняв чашку и оттопырив мизинец, он вновь осознал, что если от чего-то и зависит, так это от темперамента Колина. Да, он был самым разумным среди них, но вспыльчивым по своей натуре, контроль над разумом — всего лишь пелена, которая скрывала его истинный склад и давалась ему с трудом.
— Нечего сказать, Найджел? — обвинил его Колин. — Никаких «О, нет, никуда ты не пойдешь»?
Найджел сконцентрировался на замке, возвышавшемся неподалеку, и когда он, наконец, заговорил, голос его был тихим, и если бы тот исходил от кого-то другого, Найджел бы услышал в нем печаль:
— У нас есть возможность взять эту игру в свои руки. Прошу, взгляни на мой поступок… было бы глупо реагировать… немедля… в свете нарушения, которое я представил Создателю на его рассмотрение.
— Консерватизм — родственник трусости. Я клоню к тому, что если Создатель прекрасно знал о проделках Девины, тогда меры против нее могли быть приняты еще в первом раунде. То, что ничего не было сделано, говорит о попустительской позиции, и поэтому в данном случае нам следует проявить инициативу. — Архангел бросил салфетку на стол. — Ты не настолько могущественен, как думаешь, Найджел. Или ты считаешь себя столь важным, что лишь после твоей аудиенции появится ответ?
В последовавшей тишине Найджел осознал, что до изнеможения устал от всего и всех: Джим заключил сделку с Девиной. Колин вот-вот нарушит правила. Демон выходила из-под контроля.
Последний раунд был проигран, и на выигрыш в настоящем надежда невелика.
— Если вы все меня любезно извините. — Он аккуратно приложил ко рту льняную салфетку и методично сложил ее. Осторожно положив ткань рядом с блюдцем, Найджел встал на ноги. — Думаю, я достаточно сделал, взывая к вашей логике, и теперь все зависит от вас. Я могу лишь попросить вас подумать о более серьезных последствиях. — Он покачал головой над своим старым другом. — Я ждал битвы с демоном. Никогда не думал, что закончу тем, что сцеплюсь рогами со спасителем и с вами одновременно.
Он не стал ждать ответа и перенесся в свой чертог.
Стоя в одиночестве на фоне яркого атласа и шелка, Найджел чувствовал себя так, будто его забросило в холодную галактику, и теперь он парил сквозь пространство, от края света до края света… в одиночку и бесцельно.
Велика вероятность,
Впервые оказавшись на арене с демоном, он был так уверен в победе. Теперь же видел только поражение.
Они проиграют. Особенно принимая во внимание тот факт, что сейчас он должен отстаивать перед Колином свою точку зрения, но вместо этого сдался из-за усталости.
Найджел долго стоял там, где замерли его ноги, легкие горели от нехватки воздуха, который не был нужен ему на самом деле, но перспектива лишиться его рождала панику. В конце концов, он подошел к изящному зеркалу и сел перед своим отражением. Негромко выругавшись, архангел позволил внешнему облику раствориться, и на его месте осталось лишь то, чем он в действительности являлся: переливающийся, разноцветный источник света, сиявший каждым цветом бытия.
Он лгал самому себе, понял Найджел.
С самого начала он верил, что смысл войны — спасение душ в замке… и хотя это было стимулом, под его героической мантией и целью была сокрыта и иная правда.
Это место — его дом. Эти чертоги, время, которое он проводил с Колином, трапезы и занятия спортом с Берти и Байроном. Даже добрые карие глаза и длинные лапы Таквина подпитывали и поддерживали его.
Это его жизнь, и Найджел любил ее безусловно, включая следы на ковре, которые Колин оставлял после душа, вино, которое пили вместе, когда все было тихо и спокойно, и даже воображаемую кожу, которой — как они оба себе представляли — они касались друг друга.
Он был бессмертным, который в данный момент понимал смертельный ужас потери.
Как люди выносят это? Проживают свои столь короткие жизни, не зная наверняка, когда любимые покинут их… и действительно ли для них есть место на другой стороне.
Возможно, в этом и заключается вся суть.
В самом деле, он провел слишком много времени, беспечно проживая свои «дни» и «ночи», принимая за должное то, что все шло именно так, как он и хотел. Только сейчас Найджел столкнулся с необъятной, мрачной смертью и осознал, насколько ярки цвета этого существования.
Творец был гением, подумал он. Вечность порождала пренебрежение. Но мимолетность заставляла ценить дарованное.
— Найджел.
Не Колин, а Байрон просунул голову между фиолетовыми и красными полотнами. Архангел был нерешителен, и странно, что он не объявил о своем присутствии.
— Я звал тебя, — сказал он.
А, это все объясняет.
Найджел снова обрел форму, накинув на себя плоть и кости и вновь надев на тело белый послеполуденный костюм, который был на нем во время чаепития.
Встретив взгляд, скрывавшийся за этими розовыми очками, по правде говоря, он предпочел бы аудиенцию с гневом Колина. Или даже с двуличностью Девины, раз уж на то пошло. Последнее, что его интересовало, это неугасаемая вера и оптимизм Байрона.
— Дорогой мой мальчик, — произнес Найджел, — может, как-нибудь в другой раз?
— Я не отниму много времени. Только пришел сказать, что Колин решил никуда не идти.
Найджел встал и подошел к кушетке у кровати. Потянувшись, он с трудом сохранял материальную форму. Он устал, так сильно устал, даже перед лицом того, что должно было принести облегчение.