Завод седьмого дня
Шрифт:
Если Карел ушел, значит, это его решение. Было бы глупо носиться за ним и пытаться вернуть.
Николь бы наверняка с ним согласилась, если бы Элиот надумал поделиться с ней своими мыслями. Но ему впервые за долгое время не хотелось ничем делиться с сестрой, как, наверное, и ей с ним.
Теперь еще какое-то время понадобится, чтобы снова начать общаться.
Но для начала Элиот решил отправиться спать, а завтра уже, в свой выходной, что-то решать.
Берг был ему не очень-то рад, хотя он, в принципе, давно уже никому не радовался.
– Можно?
Элиот деликатно стукнул костяшками пальцев в дверной косяк. Берг поднял на него взгляд, пожал плечами и снова вернулся к своему занятию. Карта занимала весь пол от угла до угла, и работы, наверное, было очень много.
– Это все, что вокруг?
Элиот присел у края, не решаясь наступить на карту, и потер кончиками пальцев выпуклый узор на углу. На подушечках пальцев остался золотой налет.
– Еще не все, но близко к тому.
Берг отполз к дальнему углу и ладонью затер лишний круг с надписью, после чего перерисовал его немного левее.
– Впечатляет, – признал Элиот, пытаясь вытереть руку о брючину.
Золотинка тут же прилипла к светлой ткани. Элиот нервно потер ладонью брюки – стало только хуже.
– Чего пришел? – напомнил о себе Берг, отвлекая Элиота от мыслей о том, получится ли отстирать брюки от этой краски.
Тот только пожал плечами.
– Так, мимо приходил.
– Да?
Берг ему совершенно не поверил, как не поверил бы ни один нормальный человек, но ничего не сказал. Решил, видимо, что Элиот сам скажет все, что захочет, и тянуть из него слова клещами попросту бессмысленно.
– Тогда ладно.
– Я вот что хотел сказать, – неуверенно начал Элиот, размышляя над тем, насколько недозволенной будет его просьба. – Можно у тебя попросить какую-нибудь карту? Ну, не такую, конечно. Маленькую, может, черновик какой.
– Тебе зачем? – не очень честно поинтересовался Берг, даже не подняв на него голову.
– Хочу в рамку вставить и Николь подарить. У нее день рождения скоро.
– А не зимой? – Берг поднялся и принялся копаться в залежах бумаг, тетрадей и туб, заполнивших небольшой рабочий стол.
– Не зимой, – Элиот уставился в пол, уши его горели от стыда.
– Не зимой так не зимой, – Берг пожал плечами и протянул ему свернутый кусок плотной бумаги, с самого края прожженный сигаретой. – Тебе жарко или ты выпил?
– Давление скачет.
Элиот взял черновик и тут же спрятал его в тот же карман, в котором уже лежало письмо Карела. Руки у него ощутимо дрожали, и казалось, что Берг вот-вот отнимет у него бумагу и выгонит в шею.
– Попроси сестру, чтоб затылок тебе прогрела, и чай пей. И людям работать не мешай.
Кивнув, Элиот поспешно вышел. Он так и не решился спросить Берга, знает ли он, куда мог уйти Карел. Наверное, он бы не сказал, даже если бы знал. Зачем ему это?
Идти домой не хотелось, поэтому Элиот не придумал ничего лучше, кроме как пойти на работу, где сейчас была Николь. Она совершенно не удивилась, когда брат появился на пороге и тут же принялся за работу.
Некоторое время они просто молчали, Николь трудилась над чем-то своим, Элиот методично подчищал хвосты, оставшиеся с рабочего дня. Наконец Николь не выдержала и тронула брата за локоть. Тот вздрогнул и чуть было не оттолкнул ее.
– Куда ты ходил?
Она немного обиженно уставилась из-под занавеси челки, которая выпала из сложного плетения косы на затылке, а переплести косу и убрать ее Николь за работой не находила времени. Вот, нашла, чтобы узнать у брата, чем он занимался в свой законный выходной, что решил прийти на работу.
– Давай помогу.
Элиот потянул сестру за плечо и повернул к себе спиной, снимая тесемку с кончика косы. Разворошил косу пальцами, подержал в руках легкие волнистые пряди и только после этого ответил, посмаковав ответ:
– Взять у Берга один из черновиков карты. Если что, день рождения у тебя весной.
– Что? – Николь дернулась в его руках и ойкнула.
– Что? Ну, какая тебе разница – зимой, весной. Надо же что-то менять.
– Да иди ты, – Николь придержала волосы на затылке и обернулась. – Зачем ты взял карту? Только не говори мне…
– Нет, – мгновенно отозвался Элиот. – Нет, конечно, и в мыслях не было. Просто интересно рассмотреть. Тебе же тоже?
– Конечно, – Николь качнула головой, и Элиот потянул за пряди ото лба. – Просто ты понимаешь, что это странно.
– Ерунда, – Элиот сосредоточился на плетении, чтобы не наделать узлов. – Ничего такого у меня и в мыслях не было.
– Ну, хорошо.
Николь, видимо, поверила ему и успокоилась. По крайней мере, головой мотать перестала.
Туго затянув тесемку, Элиот отпустил сестру и сложил бумаги. В целом, он сделал все, что нужно было, и мог идти домой.
– Тебя подождать или идти?
– Иди, я здесь надолго. Так что приберись дома.
Николь потерла бровь и снова нырнула в работу. Больше внимания на брата она не обращала, и все, что осталось Элиоту, это встать и уйти. Надо было в самом деле прибраться дома, разгрести завалы – свою и чужую одежду, бумаги, еще какие-то вещи.
Но первое, что сделал Элиот, придя домой, это вытащил из рамки старый снимок и сел на пол. Черновик как раз вошел в рамку, после того как Элиот его расправил и разложил на коленях.
Отложив рамку, Элиот лег животом на пуфик, свесился с него и долго рассматривал рисунок от руки, с надписями, сделанными непонятным почерком Берга. Писал он ужасно, поэтому многие названия Элиот не мог разобрать, да и не старался особенно.
Там, где что-то вроде палки, на которую надета ватка – это, наверное лес. Вот эта клякса с черточками – это море. Или озеро. Точка, круг, окружность – населенный пункт.