Завоевание Англии
Шрифт:
Вся армия герцога, колонны которой по-прежнему покрывали обширный участок равнины, дружно двинулись к укреплениям. Убедившись, что конница не принесет пользы до тех пор, пока не будут разрушены окопы, Вильгельм выдвинул вперед всю тяжелую пехоту и стрелков, приказав им идти напролом через укрепления, проходы в которые были тщательно забиты.
Когда норманны начали взбираться на косогор, Гарольд обернулся к находившемуся близ него племяннику.
— Где твоя секира? — спросил он.
— Гарольд, — мрачно ответил юноша, — я не взял секиры, потому что хочу быть твоим щитоносцем. Обе твои руки до конца сражения должны быть
— Значит, ты в самом деле любишь меня, сын Свена, а я, признаюсь откровенно, иногда сомневался в этом.
— В таком случае, ты был не прав, — возразил Гакон, устремив свой грустный взгляд на дядю. — Ты был не прав, потому что я люблю тебя, как люблю себя, как люблю свою жизнь! Вместе с твоей жизнью прервется и моя: закрывая грудь Гарольда, щит Гакона будет защищать его собственное сердце!
Король с чувством сжал руку прекрасного и телом и душой, но уже обреченного роком на смерть юноши.
— Бедный мальчик! — задумчиво проговорил Гарольд. — Я мог бы сказать на это, что тебе еще рано умирать, но к чему жизнь, если нам суждено быть побежденными! И кто знает, не пожалеют ли многие, что пережили этот печальный день…
Глубокий вздох вырвался из груди Гарольда, но он постарался подавить волнение и кинулся к укреплениям, над которыми заблестел его шлем.
Очутиться около врага, сразить его было для короля делом одного мгновения, но шлемы следовали за шлемами, неприятели шли один вслед за другим, как стая голодных волков. Тучи метких стрел носились в воздухе, поражая англосаксов. Напрасно последние совершали чудеса храбрости! Все их усилия оказались напрасны. Норманны мужественно и неумолимо продвигались вперед. Передние ряды падали под секирами саксов; но на место павших являлись новые тысячи. И вот первый ряд взят; он пробит натиском и завален трупами.
— Смелей, мои бароны, — разнесся над побоищем неустрашимый голос герцога.
— Да, да, смелей, сыны Одина! — повторил вслед за ним, подобно эху, Одо.
Первого рва как не бывало. Саксы мужественно отстаивали вершок за вершком, шаг за шагом; но многочисленность врагов заставила их отступить за второй ров. Но и тут продолжалось то же самое; та же борьба, тот же крик и рев… Вот и второй огороженный ров сокрушен, как и первый. Немногие уцелевшие саксы укрылись за третьим.
Перед жадными глазами норманнов гордо развевалась хоругвь саксонского короля; золотое шитье и чудотворные каменья дразняще горели в лучах заходящего солнца. Вокруг Гарольда собрались последние остатки английских сил — запасный полк: герои, еще не испытавшие поражения, свежие и не утомленные битвой. Укрепления здесь были толще и плотнее, крепче и выше — перед ними остановился в нерешимости сам Вильгельм, а Одо подавил восклицание, неприличное его устам.
Перед самой хоругвью, впереди ее защитников, стояли Гурт, Леофвайн, Гарольд и Гакон. Король, взволнованный мрачным предчувствием, опирался на секиру. Он уже был сильно изранен; кровь из многочисленных ран сочилась, не останавливаясь, сквозь кольца и швы его доспехов.
— Держись, Гарольд, держись! Пока ты жив, врагу не одолеть, не покорить Англию.
Стрелков в английском войске осталось совсем немного. С самого начала битвы большая их часть находилась в авангарде, а те, что были оставлены в окопах, давно уже сидели без стрел. Поэтому неприятель спокойно мог ненадолго приостановить движение, чтобы перевести дух. Между тем норманнские стрелы по-прежнему продолжали сыпаться, как град. Однако наблюдательный герцог заметил, что все они втыкались в высокую изгородь, не нанося желаемого вреда.
Он призадумался и призвал трех стрелецких военачальников.
— Разве вы не видите, — сказал им герцог, — что ваши стрелы и сулицы без пользы вонзаются в ивовый плетень? Стреляйте вверх, и пусть стрелы падают в окопы сверху, как месть духов, — прямо с неба! Эй, стрелок, подай сюда лук! Вот так!
Не сходя с коня, Вильгельм натянул лук, и стрела, взвившись вверх, опустилась в самую средину запасного полка, вблизи хоругви.
— Пусть хоругвь будет нам мишенью, — зловеще проговорил герцог.
Стрелки удалились, и через несколько минут на головы саксов и датчан полился железный дождь, пробивая их кожаные шапки и железные шлемы. Внезапность заставила обороняющихся взглянуть вверх.
Тяжелый стон многих людей донесся из укреплений, прозвучав в ушах норманнов боевым призывом.
— Теперь, — сказал Вильгельм, — им остается одно: или закрывать себя щитами, оставляя секиры без употребления, или — разить и гибнуть под стрелами… Теперь скорее вперед, на окоп! На той хоругви я уже вижу ожидающую меня корону!
Однако англичане по-прежнему непоколебимо стояли за толстыми и плотными плетнями; их не устрашало никакое оружие, кроме стрел. Каждый норманн, дерзавший взобраться на укрепление, в то же мгновение падал к ногам испуганных коней.
Между тем солнце все ниже и ниже склонялось к багровому горизонту. Скоро, совсем скоро должна была наступить ночь.
— Мужайтесь! — крикнул Гарольд. — Продержитесь только до ночи — и вы спасены!.. Еще часть мужества — и вы спасете отечество.
— Гарольд и Англия! — раздалось в ответ.
После отраженной атаки герцог Норманнский решился еще раз прибегнуть к своей коварной хитрости. Он обратил внимание на часть окопа, наиболее отдаленную от Гарольда, ободряющий голос которого, несмотря на гул битвы, уже не раз ясно доносился до ушей Вильгельма.
В этом месте укрепления были слабее, и грунт немного ниже; но их оберегали люди, на опытность которых Гарольд вполне мог рассчитывать, — то были англо-датчане его собственного графства в восточной Англии. Туда-то герцог и отправил отборную пехоту и отряд стрелков. В то же время брат его повел отряд рыцарей, возглавляемый Рожером де Богеном, на соседний холм (где в настоящее время находится городок Бетль) для наблюдения и содействия этому плану.
Дойдя до назначенного места, пехота после краткого, но отчаянного боя проделала в укреплениях большой пролом. Но эта временная удача не сломила, а, напротив, усилила упорство осажденных. Неприятель, теснясь вокруг пролома, десятками валился под их секирами. Наконец, тяжелая норманнская пехота начала заметно колебаться и подаваться назад… Еще немного — и она в беспорядке начала отступать по косогору; одни только стрелки бодро продолжали стоять на середине склона.
Англичанам показалось, что уничтожить этот отряд будет нетрудно — и они не смогли преодолеть искушение. Измученные и озлобленные тучей стрел, от которых нельзя было найти ни малейшей защиты, англо-датчане бросились вслед за норманнской пехотой и, пылая желанием изрубить стрелков, оставили пролом в укреплении без прикрытия.