Завоевание империи инков. Проклятие исчезнувшей цивилизации
Шрифт:
Внуку Паулью Мельчору Карлосу было всего три года, когда королевский декрет положил конец гонениям со стороны Толедо на его отца и положение дел коренным образом переменилось. Поэтому он рос в такой же роскоши, как и его отец Карлос. Он получил качественное испанское образование в школе иезуитов Сан-Борха в Куско, но так и не стал таким же образованным, как его отец. Вместо этого Мельчор Карлос перенял у него страсть к испанской роскоши и церемониям. Сам он писал, что «привык вести себя как джентльмен, общаясь и беседуя с теми, кто жил в городе — его жителями [испанцами] и начальниками». «Обычно я держал в своей конюшне трех или четырех лошадей и столько же мулов». Мельчор Карлос обожал с помпой проехать по Куско и заслужил от Дона Альваро Руиса де Навамуэля и лос Риос, помощника губернатора Лимы и одного из самых больших щеголей в Перу, похвальный отзыв как «об одном из самых прекрасных наездников в этой стране».
Всячески стремясь поступать правильно, Мельчор Карлос основал церковь Сан-Франсиско и обеспечил ее, а также церковь Божьей Матери де Гуаделупе, основанную
В 1582 году, когда Мельчору Карлосу было одиннадцать лет, он унаследовал поместья своего отца. Наследство это было временным: доходами со многих энкомьенд Паулью могли пользоваться только его наследник и преемник наследника, а затем владения должны были перейти к короне. Мельчор немедленно ходатайствовал о продлении срока пользования энкомьендами. Вице-король Мартин Энрике де Альманса отнесся к нему с пониманием и 14 марта 1582 года написал королю, поддержав эту петицию. Он также возвратил Мельчору дворец Колькампату.
Мельчор получал крепкие порции всех удовольствий, которые только мог иметь испанский дворянин, а его отец умер, когда тот был еще подростком. Оставшись без родительского надзора, юный принц начал сеять свое семя среди своих соплеменниц, живущих в Куско. В двадцать лет он стал отцом первого незаконнорожденного ребенка, чьей матерью была индианка по имени Донья Каталина Киспе Сиса Чавес. Она же продолжала рожать ему детей и в последующие годы. Они получили звучные имена: Инка Хуан Мельчор Карлос, Хуана Юпанки Койя, Инка Карлос и Мельчора Клара Койя. Но иметь жену-индианку было бы недостойно Мельчора Карлоса: он должен был жениться на испанке, как это сделал его отец. Мать помогла найти ему подходящую невесту, и в 1595 году он женился на наследнице Педро Карраско, рыцаря Сантьяго, Леонор Ариас Карраско, внучке двух прославленных конкистадоров Педро Алонсо Карраско и Алонсо Переса.
Теперь все было готово для того, чтобы Мельчор царил в Куско, как это делали его дед и отец. Но все пошло не так, как надо. Молодой Инка попал под влияние самых худших людей в Куско, который был полон безработных авантюристов и бездельников-испанцев. Мельчор Карлос часто представал перед городскими судьями, но всегда ссылался на свое происхождение, чтобы получить прощение. Вице-король Луис де Веласко, маркиз де Салинас, стал проявлять все возрастающую обеспокоенность безответственностью человека, который должен был бы являть собой пример, чтобы удерживать в повиновении местное население. В 1599 году Веласко написал королю, что Мельчор Карлос проматывает свое наследство «с солдатами, которым больше подошло бы название бродяг, распутников и транжир. Он якшается с ними, а они распаляют его, так как он хвастлив по натуре и человек с большими претензиями, так как является потомком правителей этой страны». Вице-король хотел отправить Мельчора в Испанию — сделать что угодно, лишь бы избавиться от богатого молодого человека, вечно хвастающегося своим происхождением и попадающего в самую гущу беспорядков, которые происходят в крупнейшем городе с индейским населением. Но он попросил короля обращаться с Мельчором милостиво, если тот поедет. Поэтому вполне понятна радость Веласко, когда в конце 1600 года он получил от Мельчора Карлоса письмо, в котором он, как ни странно, просил разрешения уехать в Испанию. Веласко написал Мельчору, убеждая его, чтобы он немедленно прибыл в Лиму, а королю было сказано следующее: «При помощи этой уловки я надеюсь убрать его из Куско, если мне это удастся, чтобы не было нужды делать это по приказу или с применением силы». Обстоятельства обострились в мае 1601 года, когда тесть Мельчора Карлоса Педро Алонсо Карраско был арестован в Куско по обвинению в заговоре. Одновременно с ним в Уаманге был арестован и обезглавлен другой заговорщик Гарсия де Солис Портокарреро. «Говорили, что Инка Дон Мельчор Карлос был в союзе с ними», но против него ничего не было доказано. Этот скандал заставил власти более твердо, чем когда-либо, настаивать на том, чтобы Мельчор Карлос был выслан в Испанию, страну, которую его отец Карлос и дед Паулью так страстно хотели посетить. И он «отплыл в Испанию по приказу его величества, получив очень приличную сумму на проезд». Он покинул Куско, заложив многие из своих поместий, и влез еще в долги за тот месяц, что он провел в Лиме до своего отплытия. Хронист-полукровка Фелипе Гуаман Пома де Аяла сделал в то время с него карандашный набросок. Мельчор был изображен как настоящий испанский дворянин. Он даже щеголял бородкой клинышком и усами, символами испанской крови, полученной им от своей матери. Американские индейцы редко отращивают на лице волосы, а усы и по сей день являются в Южной Америке признаком европейской крови в их владельце (см. рисунок в начале главы).
В 1602 году Мельчор отплыл с торговым флотом и достиг Испании к концу года. Он сразу же подружился с историком Гарсиласо де ла Вегой, этим выдающимся человеком, родившимся от союза между представительницей королевской
Со следующим ежегодным торговым флотом 1603 года в Испанию приехала юная сирота Анна Мария Койя де Лойола. Девочка прибыла в Вальядолид, когда там уже был Мельчор. Но как дочь губернатора Чили она немедленно вошла в самое высокопоставленное придворное общество. Король поручил ее заботам дальнего родственника ее отца Дона Хуана де Борхаи-Кастро, графа де Маяльде и де Фикальо, сына великого иезуита святого Франсиско де Борха-и-Арагона, герцога Гандийского. Дон Хуан ранее был испанским послом в Португалии и Германии и служил на различных руководящих государственных постах. В Мадриде он жил в большой роскоши, имея превосходную библиотеку и коллекцию произведений искусства, и любил окружать себя поэтами и музыкантами. Когда в 1606 году он умер, его вдова обеспечила тринадцатилетнюю Анну Марию собственным домом, в котором у нее были свои собственные слуги, няньки, управляющий и врач.
В 1611 году король выбрал для богатой сироты, которой на тот момент было восемнадцать лет, мужа. Его выбор пал на племянника ее попечителя Хуана Энрикеса де Борха-и-Альманса. Этот дворянин был вдовцом, старше своей невесты на двадцать два года, и имел дочь, которая впоследствии стала монахиней. Он заслужил достойную репутацию, командуя гаванским флотом в боях с голландскими пиратами. В огромное наследство Анны Марии входили многочисленные поместья Сайри-Тупака, которые были дарованы ей в вечное пользование, в отличие от поместий Паулью, а также она имела особую пенсию в размере 1500 песо в год, которой был удостоен ее отец за пленение ее прадядюшки. Жених также был очень богат: он сразу же подарил своей жене браслет из 58 бриллиантов и бриллиантовое колье стоимостью 24 тысячи реалов. Супруги жили в Мадриде в окружении роскоши: у них были слуги-мавры, большие конюшни и великолепная библиотека. У Анны Марии было много украшений из золота, серебра и драгоценных камней, а также «семь полотен с нарисованными фигурами» — возможно, это были панно Толедо.
Корабли, на которых приплыла Анна Мария в Испанию, также привезли ходатайство, датированное 16 апреля 1603 года, в котором многие менее значительные потомки Инков просили освободить их от уплаты налогов. Эти знатные инки поручили четырем метисам королевской крови, которые тогда находились в Испании, подать на рассмотрение это ходатайство. Среди этих четырех был Мельчор Карлос, Алонсо де Меса (сын знаменитого конкистадора) и Гарсиласо де ла Вега, который так прокомментировал эту петицию: «Они пишут в полной уверенности, что, как только его католическое величество узнает об их печалях, он возместит им все убытки и осыплет подателей этого прошения милостями, потому что они являются потомками королей». Вместе с петицией они прислали еще несколько поясных портретов императоров-Инков и «королевское генеалогическое древо, нарисованное на деревянной доске, а также кусок белого китайского шелка». Из этой попытки ничего не вышло. Сам Гарсиласо был слишком занят, чтобы подать это прошение, хотя просили об этом именно его. Он передал его Мельчору Карлосу, но пришел в негодование, когда этот метис «отказался подать на рассмотрение эти бумаги, чтобы не признавать тот факт, что есть еще столько много людей, в жилах которых течет королевская кровь. Он думал, что если он сделает это, то его самого лишат значительной части привилегий, на которые он претендовал и надеялся получить».
Мельчор Карлос действительно был занят тем, что занимался выпрашиванием милостей. Вскоре после прибытия в Испанию он поселился на родине своей матери в Трухильоде-Эстремадуре. Он написал внушительный труд под названием «Предки Инки Дона Мельчора Карлоса» с целью утвердить свои притязания на титул Инки и просить у короля привилегий, потому что его дед Паулью служил короне. С согласия короля Филиппа III Мельчору была гарантирована пожизненная пенсия в сумме 7500 дукатов в год, содействие в переезде его жены из Куско в Испанию и рекомендация для посвящения в рыцари ордена Сантьяго. Но король мудро отказал Мельчору в продлении срока владения его поместьями в Перу и запретил ему возвращаться на родину. Окрыленный этим успехом, Мельчор продолжал докучать королю своими последующими ходатайствами. В 1604 году он подал еще одно «солиситуд» (прошение), на этот раз прося удостоить его одеяния рыцаря ордена Сантьяго и испанского титула. В более поздней петиции он умолял позволить ему возвратиться в Перу и предложил, чтобы ему даровали титул адмирала — странная просьба от человека, который единственный раз видел море во время путешествия из Перу в Испанию. Король же продолжал свою политику, держа ненадежного Инку подальше от Перу в Испании. Указ от 1605 года уполномочил королевских чиновников в Куско выдать жене Мельчора Леонор Ариас Карраско 6 тысяч дукатов на переезд и обзаведение домашним хозяйством. Еще 8 тысяч дукатов были выданы ей с той же целью в 1606 году, но бедная женщина, брошенная своим неверным мужем, умерла в 1607 году до отъезда из Перу. К этому времени уже был запущен механизм, чтобы принять Мельчора в члены ордена Сантьяго. В Мадриде и Трухильо были проведены опросы 25 свидетелей-испанцев, большинство из которых раньше жили в Перу. Эта попытка была успешной, и Мельчор стал первым рыцарем ордена Сантьяго, в жилах которого текла кровь перуанских индейцев. Его отец Карлос и дед Паулью могли бы гордиться вместе с ним оказанной ему честью.