Завоевание Константинополя
Шрифт:
Вскоре, однако, реальная ситуация вновь потребовала от Жоффруа де Виллардуэна переключиться на военные дела. 31 марта 1207 г. ему пришлось неожиданно отправиться морем вместе с императором (причем удалось собрать лишь немного рыцарей) на выручку Макэра де Сент-Менеу, осажденного в Кивоте (близ Никомидии) силами никейского деспота (правителя) Феодора Ласкаря [37] ; через несколько недель — новая тревога и новая морская экспедиция, на этот раз в помощь Пьеру де Брашэ и Пейану Орлеанскому, подвергшимся нападению в Кизике [38] .
37
Geoffroy de Villehardouin. Op. cit. § 465—471.
38
Ibid. § 477—479.
В последний раз хронист упоминает самого себя в своем повествовании, сообщая о встрече императора Анри д’Эно и Салоникского короля Бонифация Монферратского в Кипселе в августе 1207 г. Здесь новоявленный король, несомненно, в знак признательности маршалу за все то, что он сделал для поддержания добрых отношений между ним и латинским императором,
39
Ibid. § 496.
40
Ibid. § 498—500.
Высказывалось предположение, что, быть может, именно смерть последнего из предводителей Четвертого крестового похода и побудила автора мысленно перенестись в прошлое и записать свои воспоминания, предназначавшиеся для родных, друзей, для двора в Шампани и, собственно, всей феодальной знати Франции [41] . Если дело и обстояло таким образом, то, во всяком случае, кончина маркиза была лишь поводом к написанию хроники-мемуаров: причины обращения Жоффруа де Виллардуэна к недавнему прошлому, как мы увидим, коренились в более глубоких пластах его исторического сознания и политического мышления.
41
Longnon J. Les compagnons de Villehardouin... P. 31.
О дальнейшей жизни и государственной деятельности Жоффруа де Виллардуэна почти ничего неизвестно, да и сохранившиеся сведения крайне разрозненны и фрагментарны. Воспользовавшись передышкой, которую принесла Латинской империи гибель энергичного болгарского царя Калояна 8 октября 1207 г. (убежденного врага завоевателей-крестоносцев), последовавшая вскоре после смерти Бонифация Монферратского, Жоффруа де Виллардуэн решил в ближайшие месяцы принять меры для того, чтобы материально обеспечить своих близких: в марте 1208 г. он оформил дарения в пользу дочерей и сестер, а также дарения тем обителям, с которыми они были связаны,— Пресвятой Девы в Ноннэ (Труа) и в Фуасси [42] . К этому же или несколько более позднему времени относится его ответ (данный совместно с Милоном ле Бребаном) на запрос графини Бланки Шампанской, желавшей уточнить кое-какие детали, которые касались статуса ряда фьефов в ее владениях [43] . Из хроники Анри де Валансьенна, продолжателя записок Жоффруа де Виллардуэна, мы знаем, что маршал Романии и Шампани остался в завоеванной крестоносцами стране. Он продолжал выполнять свои обязанности вассала латинского императора и придворного служаки.
42
Longnon J. Recherches sur la vie... P. 97.
43
Ibid. P. 97—98.
В конце мая 1208 г. возобновилась война против болгаро-влахов и их союзников — куманов (половцев), овладевших чуть ли не всей территорией Латинской империи. Анри д’Эно предпринял поход против калоянова племянника — царя Борила. Французские рыцари продвинулись до Филиппополя, где 31 июля 1208 г. произошла жестокая баталия. Жоффруа де Виллардуэн и Милон ле Бребан командовали здесь передовыми отрядами крестоносного воинства. Судя по рассказу Анри де Валансьенна, маршал проявил храбрость в бою и выказал воинскую «мудрость» [44] . Нанеся поражение болгарам, император повернул назад к столице, а по пути остановился в Памфилоне; по его просьбе маршал Романии и Шампани задержался в этом городе до ноября месяца для восстановления его крепости [45] . На обратной дороге в Константинополь он встретился с болгарским князем Славом, противником Борила и союзником французов: Жоффруа де Виллардуэн присоветовал ему посвататься к дочери императора Анри д’Эно; с этой целью тот действительно поехал в Константинополь [46] . В декабре 1208 г. Анри д’Эно выехал в Салоники, чтобы принять оммаж у Бонифациева преемника. Маршал Романии и Шампани был оставлен для охраны имперской столицы — это поручение выполняли вместе с ним Милон ле Бребан и Орлеан Пэйанский [47] . Именно в данной связи имя нашего хрониста в последний раз упоминает Анри де Валансьенн.
44
Henri de Valanciennes. Histoire de l’empereur Henri de Constantinople/Ed. J. Longnon. P., 1948. § 528, 533—535, 540.
45
Ibid. § 550-551, 554.
46
Ibid. § 547, 555—556.
47
Ibid. § 561.
О пребывании Жоффруа де Виллардуэна в греческой земле в последующие годы историки располагают лишь двумя указаниями, содержавшимися в актовом и эпистолярном материале. В одном случае Жоффруа де Виллардуэн выступил уполномоченным императора при подписании соглашения 2 мая 1210 г., заключенного в Равенике (близ Зейтуни, ныне Ламия), об урегулировании церковных дел в Салоникском королевстве [48] . Во втором случае маршал Романии фигурирует как свидетель-гарант (вместе с Кононом Бетюнским и Милоном ле Бребаном) [49] соглашения между епископом Гардики (Фтиотидская епархия) и госпитальерами, подписанного 11 декабря 1212 г. в г. Гальмиросе при посредничестве архиепископа Гийома из г. Филиппы.
48
Longnon J. Recherches sur la vie... P. 100, 209—210, N 99.
49
Ibid. P. 100—101; 212, № 103 (этот факт известен из письма Иннокентия III от 11 декабря 1212 г.).
В источниках отсутствуют всякие сведения о том, что Жоффруа де Виллардуэн когда-либо вернулся на родину. Нет никаких данных и относительно причин, помешавших возвращению: то ли это были какие-то объективные обстоятельства, то ли сам маршал не пожелал уезжать из своих новых владений. Дошедшие до нас документы не позволяют сказать что-либо определенное и насчет того, продолжал ли Жоффруа де Виллардуэн, прочно осев в Латинской империи, носить прежний титул маршала Шампани. В хронике он еще применяет по отношению к себе этот титул, но, скорее всего, лишь потому, что использование такой формулы облегчает ему обозначать собственную персону, избегая многократного повторения своего имени. Кроме того, что справедливо заметил еще Э. Фараль, былой ранг стал как бы неотъемлемой частью всей личности хрониста. Интересно, однако, что если в 1208 г. в двух актах, адресованных в Шампань и касавшихся семейных дел, о чем говорилось выше, он все еще величает себя этим титулом (а его жена Шана де Лезинн тоже примерно в 1208 г. называет себя «маршалиссой Шампани»), то позднее Жоффруа де Виллардуэн оставляет себе лишь новое звание — «маршала Романии». С 1209 г. во всех официальных документах его имя фигурирует только с присовокуплением этого титула или его аналогов («маршал империи», «маршал всей империи Романии»),
Нам неведома точная дата смерти хрониста, и мы не знаем вообще, каким образом он закончил свою жизнь. Известно лишь, что в июне 1218 г. его сын Эрар подписал две грамоты, которыми подтвердил дарения своего «дражайшей памяти дорогого отца, Жоффруа де Виллардуэна, маршала Шампани», аббатству Пресвятой Девы в Ноннэ на условии, что монастырь будет регулярно отмечать годовщины кончины его отца и матери [50] . Кроме того, в марте 1219 г. Эрар подписал подобный же акт для приорства Фуасси [51] , а в мае того года учредил еще две памятных годовщины в честь своих родителей — в аббатстве Ларривур [52] и в обители Шэна [53] . Поскольку все пять поминовений были установлены в течение года, есть основание полагать, что Жоффруа де Виллардуэн скончался сравнительно недавно. Однако какие-либо известия о нем в промежуток времени между 1212 и 1218 гг. в источниках как на Востоке, так и в Шампани не встречаются, поэтому определенность в датировке его смерти все-таки отсутствует. Впрочем, во многих исследованиях принято по традиции относить ее к 1213 г.: единственным основанием для такого «уточнения» служит то обстоятельство, что в 1213 г. Эрар, сын Жоффруа, в одном из документов называл себя «сеньором Виллардуэна». Однако документ этот датирован уже январем 1213 г., а ведь еще 11 декабря 1212 г. Жоффруа де Виллардуэн свидетельствовал упомянутый выше акт, так что доводы в пользу подобной датировки по меньшей мере сомнительны.
50
Ibid. P. 105.
51
Ibid. P. 109.
52
Ibid.
53
Ibid. P. 109—110.
Созданный около 1210 г. труд Жоффруа де Виллардуэна «Завоевание Константинополя» наряду с одноименным произведением пикардийского рыцаря Робера де Клари [54] — первоклассный источник фактических сведений о скандально знаменитом в средневековой истории Четвертом крестовом походе 1198—1204 гг. Как известно, поход этот закончился разбойничьим захватом рыцарями-крестоносцами столицы христианской Византии в 1203—1204 гг., после чего произошли бурные потрясения на Балканах и в Малой Азии, ознаменовавшие образование государств западных завоевателей на византийской территории — Латинской империи и подвассальных ей княжеств. Пожалуй, никто из хронистов-современников, будь то французы или англичане, венецианцы или генуэзцы, немцы или фламандцы, греки или русские, словом, никто из историков и мемуаристов, которые так или иначе писали о событиях, приведших к гибели Греческого царства, не сохранил столь обильного и полноценного с точки зрения его детализированности и обстоятельности фактического материала относительно реально происходивших перипетий грандиозной по тем временам «международной» рыцарской авантюры и ее ближайших последствий для стран Балканского полуострова, как Жоффруа де Виллардуэн.
54
См.: Робер де Клари. Завоевание Константинополя/Пер., ст. и коммент. М. А. Заборова. М., 1985.
Вместе с тем хроника-мемуары «маршала Шампани и Романии» — замечательный памятник французской исторической мысли. То был период роста и укрепления феодального строя на Западе, отмеченный постепенным преодолением политической раздробленности и первыми, подчас еще непрочными и нелегко пробивавшими себе дорогу успехами королевской власти. Успехи эти опирались на поддержку объединительных усилий центра основным слоем поднимавшегося феодального класса — мелким и средним рыцарством, а также населением возвышавшихся городов. Тогда-то, на рубеже XII—XIII вв., и во Франции, являвшейся типичной страной феодализма, явственно обозначился перелом в социально-политической структуре общества: оно вступило в фазу формирования феодальной государственности нового образца — в фазу постепенного территориального сплочения и политической консолидации. Указанный процесс принял четкие очертания при Филиппе II Августе (1180—1223), на чье правление приходится и Четвертый крестовый поход — предприятие по составу своих участников и руководителей преимущественно французское (хотя и не только французское) и по-своему запечатлевшее противоречивые тенденции, характерные для жизни страны на рассматриваемой ступени ее развития.