Завоеванная инопланетным воином
Шрифт:
Наконец, он добрался до поляны в глубине леса. Нетронутый снег покрывал знакомые ему формы, огибая изгибы и плоскости командного модуля. Он призвал найрос, чтобы установить связь, но не смог инициировать ее, кроме базовой линии отслеживания.
— Блядь, — пробормотал он.
Инстинкт. Не было времени что-либо переосмысливать.
Он осторожно опустил Зои на землю и поспешно снял свою одежду, подложив под нее, чтобы ткань служила буфером между ней и холодом. Затем бросился к кораблю, всеми четырьмя руками цепляясь
Снег был таким холодным по сравнению с его кожей, что обжигал, тая при прикосновении. Он не останавливался до тех пор, пока не почувствовал под своими ладонями корпус, сохранивший маскировочное поле. Он поднес к нему руки, и связь ожила.
Почти все внутренние системы были отключены для экономии энергии.
Он заставил найрос отменить отключение. Когда корабль ожил, сверху на Рена соскользнул рыхлый снег, более тяжелый, чем во время снежной бури в Вейле. Рен отшатнулся, когда маскировочное поле отключилось, и летательный аппарат слегка приподнялся над снегом, вызвав небольшую лавину вокруг себя. Весь снег, касавшийся его корпуса, быстро растаял.
Вход скользнул в сторону, открывая пандус до земли и заливая его мягким светом.
Рен поднял Зои, попутно подбирая одежду под ней. Ее голова запрокинулась, конечности безвольно раскачивались: она снова была без сознания.
Он отнес ее на корабль и бросился по коридору в главную каюту, где находилось все функциональное оборудование командного модуля. Двигаясь, он побудил корабль выполнить все необходимые функции для выхода на орбиту. Его слегка тряхнуло, прежде чем включились системы стабилизации.
Присев на корточки, он сорвал с Зои пропитанную кровью одежду и отбросил в сторону. На ее бледной коже появились новые признаки кровоподтеков. Он осторожно уложил ее в одну из медицинских капсул и подключился через найрос к кораблю. Внутри Зои выглядела такой маленькой, такой хрупкой. Капсула с шипением закрылась, вокруг нее образовалось давление.
Медицинские системы просканировали Зои, но не распознали анатомию. Рен пытался принудительно передавать команды, пытался принудить к каким-то действиям, но система отвергала его попытки. Все это время ее грудь поднималась и опускалась от неестественно поверхностных вдохов, каждый из которых казался слабее предыдущего. Сканирование показало, что она потеряла слишком много крови, но у системы не было ресурсов, чтобы синтезировать что-либо взамен.
Он обрушил поток человеческих ругательств на капсулу, его разочарование подавило ясность мыслей. Отведя руку назад, он замахнулся и остановил себя всего за мгновение до того, как вонзил бы врахск в машину. Все внутри него замерло, когда он уставился на пульсирующее лезвие. Он перевел взгляд и увидел лицо Зои, освещенное фиолетовым сиянием через стекло капсулы.
В этот момент он понял, что есть только один шанс. Только одна вещь, которую нужно попробовать, пока не стало слишком поздно.
Он убрал клинок, забрался во вторую капсулу и лег на спину, закрыв себя внутри.
Это было против традиций его народа, возможно, даже против законов, но ему было все равно. Он должен был попытаться ради Зои. Он должен был сделать все, что в его силах, чтобы не потерять ее.
Медицинские
Контроль.
Огонь вспыхнул в его животе, когда он заставил найрос отменить все предупреждения и начать передачу. Ослепительный свет заполнил капсулу и заставил его зажмуриться. Боль была невыносимой, когда крошечные механизмы, которые были его частью с самого детства, связанные с теми самыми молекулами, из которых он состоял, были вырваны из его тела и перенесены в капсулу Зои. Все его мышцы мгновенно напряглись, а спина выгнулась дугой на мягкой обивке капсулы.
По мере того, как его найрос уменьшался, он чувствовал, что злоупотребления, которым подверглось его тело, дают о себе знать, вся боль и старые раны возвращаются. Это было ничто по сравнению с агонией от того, что из него вырвали часть его самого, но он не озвучил свою боль. Все было ради нее.
Частичка его сердца уже лежала в той, другой капсуле, и он отдал бы столько себя, сколько потребуется, чтобы сохранить ее в целости.
Что-то проскользнуло под этой болью, незаметно, но постепенно усилилось по мере того, как его найрос уменьшался.
Осознанность.
Он узнал это ощущение — связь, общая для членов Умен'рака, невидимая паутина, связывающая найросы вместе из-за их общего источника. Он чувствовал Зои, ее тело, ее боль, ее страх, ее любовь. Ее жизнь, слабую, но еще не побежденную. Отодвинув в сторону собственную агонию, он вложил в эту связь столько силы воли, сколько мог.
Живи, куния!
Наконец свет исчез, и Рен рухнул на обивку. Он сделал несколько глубоких, обжигающих вдохов и повернул голову, чтобы посмотреть на другую капсулу: Зои была окутана тем же светом, какой окружал его мгновение назад.
Его найрос зашевелился, такой же слабый и невосприимчивый, каким был во время его пленения. Со временем он восстановится, но Рена это не волновало.
Он все еще чувствовал ее.
Крик Зои прозвучал приглушенным, когда свет в ее капсуле усилился.
Снова отключив компьютер, он заставил свою капсулу открыться и выбрался наружу. Ноги подогнулись под его весом, но он оперся о стену, прежде чем упасть, и, пошатываясь, подошел к ней. У него кружилась голова, желудок угрожал восстать, и каждая частичка его тела была в агонии, но это было ничто по сравнению с тем, что пришлось пережить ей.
Тело Зои корчилось в интенсивном сиянии, когда найрос вошел в ее тело и связал себя с ней. Он хорошо помнил эту боль по своему собственному связыванию.
Рен уперся руками в поверхность капсулы, беспомощно сжимая пальцы на ее поверхности. Он уткнулся в нее лицом и с усилием втянул воздух через сжатое горло.
Это единственный способ, сказал он себе. Единственный шанс.
Но найрос не был создан для таких, как она. Его найрос был для Экхоры, и многие алигарийцы погибали в процессе связывания. Как ее хрупкое человеческое тело справится с этим? Как он мог подумать, что это сработает?