Завоеватель
Шрифт:
Первый месяц подробнейших обсуждений наследник лишь смотрел и слушал, пытаясь разобраться в сунской политике и ее игроках. Кого-то он знал еще раньше, когда просто гостил у сунцев; знал и то, что присутствующие здесь способны отправить на поле боя миллион человек, если сочтут нужным или по приказу императора. Двоюродного брата Сюань еще не видел – престарелый император редко покидал дворец, и военными делами занимались непосредственно вельможи. Однако император настоял, чтобы Сюань посетил совет как один из немногих, кто пережил встречу с монгольскими ордами. Цзиньца терпели, но явно не привечали. Гордые сунские
Совет собирался дважды в месяц, но столько участников, сколько в самый первый раз, Сюань больше не видел. Благодаря регулярным – в пример половине вельмож – посещениям совета он узнал, что огромная армия монголов снова вторглась на территорию империи, теперь под предводительством Мункэ-хана. Угроза казалась такой серьезной, что даже затмила мелкие проблемы двора, и двое вельмож-соседей все утро разговаривали без обычной плохо скрытой злобы. Дальше, впрочем, дело не пошло, и после полудня один бросился вон из зала, сопровождаемый вереницей слуг, а второй остался кипеть от возмущения за оскорбление себя и своей семьи.
Вопреки хаотичной смене командующих, на фронте велись настоящие бои. Сюань услышал, что тумены Хубилая разбили одиннадцать армий, общей численностью в три четверти миллиона человек. Сунцам оставалось лишь направлять против монголов один полк за другим. Хубилая решили вымотать: пусть постоянно движется и отбивается. При Сюане четверо придворных – участников совета попрощались и ушли воевать. Назад они не вернулись, зато прилетели недобрые вести, и их имена занесли в список героически погибших.
В начале третьего месяца Сюань вошел в зал куда увереннее. Половина мест пустовала, но совет еще собирался. Наследник пробрался к писцу, который протоколировал дебаты, и замер перед ним, вынудив поднять голову.
– Сегодня буду говорить я, – заявил он.
В глазах писца мелькнуло удивление, но он кивнул и, макнув кисть в чернила, добавил полное имя Сюаня к списку. Писал он долго, но благодаря опыту безошибочно.
Вельможи заметили инициативу цзиньца. Одни просто глазели на него, когда он возвращался на свое место, другие направили посыльных к своим союзникам. Пока Сюань дожидался начала собрания, вельмож собиралось все больше. Они съезжались из своих столичных домов, и вскоре свободных мест осталось не больше, чем на первом для Сюаня собрании.
Интересно, знает ли хоть один из вельмож, что накануне вечером наследника вызывали в императорский дворец прямо из казарм, где он остановился со своими воинами? Встреча получилась короткой, но Сюань с удовольствием выяснил, что пожилой император, его двоюродный брат, осведомлен и о войне, и о неудачах сунских войск. Раздосадованный этим не меньше, чем Сюань, он отдал единственный приказ – вернуть самодовольных вельмож к действительности. Остаток вечера наследник провел с сунскими писцами – в кои веки ему открыли все нужные ему записи. Он даже спать не лег: хотел прочесть побольше. А сейчас сидел в зале заседаний, чувствуя, как в голове теснятся факты и военные хитрости.
Сюань дождался окончания торжественного открытия, которое растянулось на целую вечность. Перед ним выступали еще двое – он их вежливо слушал, – потом состоялись формальные голосования. Один из ораторов понимал, что вельмож интересует выступление Сюаня, и говорил кратко; зато этого не понимал другой и битый час вещал о запасах руды в восточных регионах.
Когда ораторы сели на свои места, а председатель императорского совета назвал его имя, Сюань поднялся. Вельможи вытянули шеи, чтобы его увидеть, и наследник, поддавшись порыву, вышел в центр зала и встал лицом к полукруглым ярусам, поднимающимся к балконам. Никто не шептался, не шаркал ногами. Сюань полностью завладел вниманием собравшихся.
– По данным императора, в Ханчжоу более двух миллионов вооруженных солдат – точнее, было до недавних поражений. У достопочтимых участников совета в общей сложности одиннадцать тысяч пушек. Тем не менее сотня тысяч монголов выставила нас малыми детьми.
По залу прокатился ропот негодования, но вельможи понимали, что факты упомянуты сознательно. Такими фактами мог владеть лишь император, и это закрыло рты тем, кто иначе заставил бы Сюаня замолчать. Тот продолжал, игнорируя ропот:
– Думаю, со временем численный перевес принес бы нам успех, вопреки отсутствию единого командования. Мы наделали массу ошибок – например, предположили, что в итоге Хубилаю придется увести войско восвояси для пополнения запасов. Господа, им это не нужно. Монголы не на поле боя, а на новом месте. На очередном новом месте. Тактика выжидания, которую много раз предлагали в этом зале, не пройдет. Если монголов не уничтожить, они придут в Ханчжоу – через год, через два или через десять. Северную империю Цзинь они покоряли дольше, а она куда больше империи Сун. Но покорили.
Сюаня перебивали – ему даже потребовалась пауза, – но многие вельможи хотели его выслушать, и без поддержки оживленные споры стихли.
– В любом случае первая армия пала бы пред сунскими полками. Но монгольский хан привел сюда новое войско, куда больше прежнего. По донесениям, его численность свыше миллиона человек, и это без лагерей. Пушек у них нет, так что стратегия их ясна.
Воцарилась полная тишина, все вельможи обратились в слух. Сюань намеренно понизил голос, чтобы его никто не перебивал.
– Монгольский хан обходит сунские города стороной, быстро покрывая огромные расстояния. Я не поверил бы, если бы не видел донесения дозорных, но тумены ежедневно преодолевают невероятный путь. Они скачут на юг – очевидно, к Хубилаю – и истребляют на своем пути все армии. Стратегия отчаянно смелая, в ней полное презрение к сунским войскам. Мункэ-хан истребит наших воинов, а потом спокойно возьмет города – либо осадой, либо с помощью захваченных пушек. Если его не остановить, менее чем через год он подберется к воротам Ханчжоу.
Вельможи чуть ли не хором разразились криками негодования. Их силу и отвагу поставили под сомнение, и кто? Побитый врагом император. Невыносимо, просто невыносимо! В то же время рассудительные и здравомыслящие вспомнили, что к Сюаню прислушивается император, его двоюродный брат. Возмущенных становилось все меньше; вскоре последние крикуны сели на свои места, и Сюань продолжил, словно его и не перебивали:
– Хватит несогласованных выступлений поодиночке. Они не остановили угрозу, которая за последнее время усилилась. Необходимо не что иное, как полная мобилизация сунских войск.