Завоеватель

Иггульден Конн

Двое вельмож молча поднялись и знаком показали председателю, что желают выступить.

– Настала пора нанести удар, – продолжал Сюань. – Монгольский хан привел войско. Если остановить его, появится шанс завоевать монгольские и цзиньские земли.

Поднялись еще четверо желающих выступить.

– Тогда, господа, начнется новая фаза войны, не оборонительная. Если собрать ваши войска под единым командованием, появится шанс снова объединить цзиньскую и сунскую империи.

Сюань остановился. Поднялись уже двенадцать сунцев, глядя то на него, то на председателя, обязанностью которого считалось следить за порядком дебатов. По правилам, пока Сюань не

сядет, прерывать его запрещалось, хотя это правило частенько нарушали. Сейчас формальность соблюдали, ибо чувствовали: дебаты предстоят важные. Сюань нахмурился, понимая, что следующие ораторы вряд ли его поддержат.

– Поодиночке воевать больше нельзя. Назначьте главнокомандующего. Отправьте полмиллиона воинов против Хубилая и столько же против монгольского хана. Окружите их армии и раздавите. В таком случае вы не увидите Ханчжоу в огне. Я видел, как горит Яньцзин, господа. Зрелище незабываемое.

Под безмолвным давлением множества глаз Сюань сел, гадая, достучался ли хоть до кого-нибудь из присутствующих.

Зазвучал голос председателя:

– Слово предоставляется господину Сун Вину.

Услышав имя, Сюань подавил насмешливую гримасу и стал ждать. О запрете перебивать оратора он не забыл.

– Господа, у меня два вопроса к досточтимому оратору, – начал Сун Вин. – Это вам император приказал объединить армии? Вы намереваетесь взять на себя командование сунской армией?

Насмешливые крики захлестнули зал, и Сюань нахмурился. Вспомнились короткая встреча с двоюродным братом и его слезящиеся глаза. Император – человек слабый, Сюань не забыл, как он схватил его за рукав. Цзиньский изгнанник просил у него письмо о полномочиях, высокий мандат, но император лишь отмахнулся. Что примут вельможи, а что нет – в этом заключалась власть. Приказ об объединении армий император отдать боялся. Это наверняка, иначе зачем призывать в покои старого недруга? Если он отдаст приказ, а вельможи откажутся его выполнять, вскроется слабость императора как владыки, и империя распадется на вооруженные группировки. Гражданская война добьет сунское государство куда быстрее монголов.

Все эти мысли промелькнули в голове Сюаня, пока он неловко поднимался.

– Господин Сун Вин, император не сомневается, что вы прислушаетесь. Он уверен, что вы не позволите политическим играм уничтожить империю, что прочувствуете истинную угрозу. Господин, на монголов вас поведу не я. Тот, кто это сделает, должен заручиться полным доверием данного собрания. Если такую ответственность возьмете на себя вы, господин, я вас поддержу.

Сун Вин поднялся, хлопая ресницами. Он явно гадал, не уничтожил ли Сюань его шансы стать главнокомандующим. Знатный цзинец был бельмом на глазу у вельмож. Его поддержка преимуществ не давала.

– Я надеялся увидеть личную печать императора, – заявил Сун Вин с откровенной неприязнью. – Вместо этого я слышу туманные, лишенные сути слова, истинность которых невозможно проверить.

Члены совета притихли, и Сун Вин понял, что зашел слишком далеко, фактически обвинив Сюаня во лжи. Потом он вспомнил, на каких правах тут Сюань, и успокоился. Цзиньский император свергнут, значит, требовать наказания или компенсации никто не станет.

За заминку Сун Вина наказал председатель совета, лучше других осведомленный о том, что накануне вечером произошло между императором и его цзиньским родственником.

– Слово предоставляется господину Цзин Аню, – громко объявил он.

Сун Вин закрыл рот и грузно опустился на свое место, а молодой вельможа кивнул председателю.

– Кто

из присутствующих станет отрицать, что на юге и западе нас теснят тумены монгольского хана и его младшего брата? – громко и уверенно осведомился он. – Эти люди заметят угрозу, лишь когда монголы постучат в ворота Ханчжоу. Давайте сразу перейдем к голосованию. Предлагаю себя в командующие одной из двух армий, которые нужно выслать.

На миг Сюань перестал хмуриться и поднял голову, но возмущенные крики заглушили голос молодого вельможи. Спорили даже из-за числа армий. С болью в сердце наследник подумал, что участники совета никогда не взглянут в глаза реальности. Мгновение спустя обозленный Цзин Ань клялся, что в одиночку выступит против Хубилая, если больше никому не хватает здравомыслия понять, сколь это необходимо. Сюань устало потер глаза: начал сказываться недосып. Подобные всплески он видел уже четырежды: молодые вельможи отправлялись биться с монголами. Их воинский пыл еще не поостыл. Зал оглашался угрозами и обвинениями: вельможи старались перекричать друг друга. Сюань понял: решение не примут ни сегодня, ни вообще до прихода врага. Он покачал головой: все это чистое безумие. Можно снова обратиться к императору, но просьба о встрече должна сперва просочиться через тысячи придворных, которые вряд ли ее передадут. За годы в плену Сюань насмотрелся на сунскую бюрократию и особых надежд на лучшее не питал.

Во время полуденного перерыва наследник подошел к молодому вельможе, до сих пор спорившему с двумя другими. При нем спорщики замолчали, а Цзин Ань поклонился: Сюань как-никак император, хоть и бывший.

– Я надеялся на лучший исход, – признался Сюань.

Цзин Ань горестно кивнул.

– Сын Неба, у меня сорок тысяч воинов, да еще двоюродный брат обещал помочь. – Молодой вельможа вздохнул. – Из надежных источников мне известно, что Хубилая видели возле Шаояна. Зря я теряю здесь время и спорю с трусами. Мое место там, я должен выступить против более слабого из двух войск. Против ханской армии на севере сорок тысяч – ничто. – Цзин Ань раздосадованно скривился, потом рассек ладонью воздух, показывая на разбредающихся вельмож. – Может, этим идиотам нужно увидеть, как хан скачет по улицам Ханчжоу? Может, тогда они поймут, что действовать надо сообща?

Негодование молодого вельможи вызвало у Сюаня улыбку.

– Боюсь, даже тогда они ничего не поймут, – предположил он. – Жаль, что не могу отправить с вами войско… Впрочем, мои восемь тысяч воинов ваши, если вы, конечно, нас примете.

Цзин Ан отмахнулся: приму, мол, разумеется. На деле воины Сюаня в расчет не шли, и они оба это понимали. В расцвете сил они принесли бы пользу, но после шестнадцати лет ужасного полуголодного существования последние несколько месяцев восстановили их лишь частично. Тем не менее молодой вельможа проявил великодушие.

– Я выступаю в первый день нового месяца, – объявил он. – Почту за честь, если вы согласитесь меня сопровождать. Очень рассчитываю на ваши советы.

Сюань улыбнулся, искренне обрадовавшись. Давненько сунские вельможи не были с ним так любезны.

– Мой опыт и знания в вашем распоряжении, господин Цзин Ань. Может, к началу похода найдутся другие господа, которые разделяют ваши взгляды.

Цзин Ань глянул на опустевший зал.

– Да, может, – пробормотал он с сомнением.

Орлок Серянх расхаживал перед собравшимися военными. Это были двадцать восемь темников, командующих туменами, а за их спинами по ранжиру выстроились двести восемьдесят командующих минганами.