Завоеватель
Шрифт:
— На него напал медведь! Он растерзал его! — Мэри снова разразилась рыданиями.
Надо же, растерзал! Эта служанка всегда была истеричкой! И все же Кейдре торопилась — она и не заметила, как оказалась в главном зале цитадели, где толпились встревоженные рыцари. Господи, почему эта сцена вдруг напомнила ей похороны?
Мужчины расступились, давая ей дорогу, но у входа в хозяйскую спальню Кейдре вынуждена была остановиться — слишком неожиданной была эта встреча с Рольфом.
Возле его кресла суетились Алис и Бет, здесь же стояли Дтельстан и Гай. Ей были
Их взгляды встретились, и у Кейдре перехватило дыхание. Далеко не сразу она овладела собой настолько, чтобы испытать праведный гнев. Судя по его откровенному взгляду, перед ней был отнюдь не растерзанный медведем страдалец, а вполне здоровый мужчина, однажды переспавший с ней и сейчас прикидывавший; как бы повторить это приключение еще раз.
— Поди сюда. — Его голос прозвучал как приказ. — Я ранен!
«Если ты ранен, то я — ведьма!» — сердито подумала Кейдре. Однако ей пришлось подчиниться. Остальные предпочли отойти в сторонку — все, кроме Алис, которая демонстративно, по-хозяйски положила руку Рольфу на плечо, чем вызвала у Кейдре новую волну раздражения.
Рольф жестом приказал ей подойти еще ближе. Только теперь Кейдре увидела его рану и испуганно вскрикнула. Она мигом позабыла о том, что норманн сидел перед ней совершенно голый. Его правое бедро оказалось распахано медвежьими когтями от ягодицы до колена, и из разверстой раны сочилась кровь.
— Приготовьте воду и чистое полотно! — Опустившись на колени, она осторожно ощупала края раны, стараясь не обращать внимание на его пристальный взгляд. Края раны уже покраснели и были горячими, опухоль нарастала буквально на глазах. — Больно, когда я нажимаю вот так?
— Нет, — хрипло ответил рыцарь. — Ты вообще не способна причинить мне боль.
Кейдре невольно подняла голову и наткнулась на столь откровенный и возбуждающий взгляд, что на миг позабыла обо всем. Алис сердито дернулась, и шелест пышных юбок вернул ее с небес на землю, однако она успела заметить, как скривился Рольф, — значит, ему присутствие Алис также доставляло неудобство.
— Вам очень больно?
— Бывало и хуже!
— Нечего корчить из себя героя! — взорвалась Кейдре.
— Перед тобой мне всегда хочется быть героем, — вполголоса проговорил он.
— И напрасно! — заметила Кейдре, припоминая подробности брачной ночи.
— Так я и понял! — Рольф закрыл глаза и отвернулся.
— Милорд, — визгливо вмешалась Алис, — вам нельзя утомляться. Позвольте, я подложу подушку…
— Мне достаточно удобно, и не нужно трястись надо мной — я не младенец!
Алис отдернула руку и шагнула к стене. Кейдре сделала вид, что целиком занята раной, но успела заметить полный ненависти взгляд, которым наградила ее сестра. При ближайшем рассмотрении рана оказалась вовсе не такой глубокой, как ей
Вернулась Бет с водой и тряпками, и Кейдре разместила все на полу так, чтобы любой предмет был под рукой, но Алис тут же закрыла все своим подолом. Подняв голову, Кейдре попросила:
— Ты бы не могла подвинуться? Мне нужно место.
— Нет! — с презрительной гримасой отрезала Алис.
— Леди, встаньте у камина! — неожиданно приказал Рольф.
Деваться было некуда — Алис отступила, оскорбленно надув губы.
Кейдре не могла не пожалеть сестру, с которой при всех обращались со столь откровенной небрежностью; на языке ее вертелся вопрос: если норманн терпеть не может Алис — то как он с ней спит? Впрочем, она на своем опыте успела убедиться, что похоть не имеет ничего общего с нормальной человеческой привязанностью. Тем более она не собиралась задавать свои вопросы вслух — это вообще не ее дело!
Выбрав из кучи подходящий кусок полотна, она предупредила:
— Мне придется сделать вам больно!
Рольф не проронил ни звука, но Кейдре чувствовала, как болезненно вздрагивает его огромное тело под ее осторожными прикосновениями. Мало-помалу дело захватило ее целиком. Убедившись, что рана прочищена, она, взявшись за иголку и нитку, ловко наложила ровные тугие стежки.
Норманн по-прежнему вел себя на удивление смирно, однако его дыхание стало частым и тяжелым.
Чтобы отвлечь его, она спросила:
— Охота была удачной?
— Да, очень! Мы взяли трех оленей. У одного на рогах целых шестнадцать отростков! Еще завалили волка — ну и, конечно, медведя!
— Полагаю, медведя поразило именно ваше копье?
— Ты не ошиблась.
Кейдре наложила последний шов и с облегчением вздохнула. Ей стало неловко из-за его наготы. Стараясь сохранять спокойствие, она приготовила повязку с бальзамом.
— Как вам удалось заработать такую рану?
— Видишь ли, медведи очень свирепы и непредсказуемы.
— Любой рассвирепеет, если на него охотятся, — заметила Кейдре, накладывая повязку. — Не понимаю, что хорошего мужчины находят в охоте ради забавы.
— Их привлекает опасность.
— Только незрелые мальчишки рискуют головой, чтобы доказать свое мужество! — с чувством воскликнула она.
— Ну, мое мужество вряд ли кто-нибудь назовет незрелым! — хрипло возразил норманн.
Захваченная врасплох его реакцией, Кейдре подняла взгляд от повязки — и увидела, как оживает его мужское копье. Окончательно смутившись, она вскочила:
— Я вижу, вам уже лучше!
— Не уходи! — Он удержал ее за руку.
— Я сделала все, что могла!
— Но мне больно.
— Вижу я, как вам больно! — фыркнула Кейдре.
— Ты могла бы унять эту боль — если бы захотела!
— Обратитесь к своей жене!
— Полагаешь, это поможет? Нет, мне поможешь только ты!
— Что вы болтаете! — прошипела Кейдре. — Оставьте меня в покое!
— Только если ты пообещаешь прийти снова! Повязку нужно менять, чтобы избежать заражения, не так ли?