Завороженные
Шрифт:
— Что я наделала… — с притворным сокрушением вздохнула Элвиг. — Невольно смутила вашу непорочную душу…
— Вам доставляет удовольствие надо мной подсмеиваться?
— Ну что вы, вовсе нет, — сказала Элвиг. — Просто… должна же я быть ветреной, как подобает благородной девице? Я, честное слово, и подумать не могла, что у вас ничего подобного нет… Кто бы мог знать… Но ведь не может же так быть, чтобы у вас не было и всего остального? Дамы и кавалеры, галантные ухаживания, серенады, дуэли, букеты в окно, романтика и безумства…
— Это-то все есть, конечно, — сказал поручик. — Кроме дуэлей.
Ее брови взлетели в непритворном изумлении:
— Как же вы ухитряетесь
— Как-то обходимся.
— Но это, должно быть, невероятно скучно?
— Пожалуй, — сказал поручик, — нет, втихомолку, конечно… Иногда случается.
— Все равно, так жить скучно…
— Пожалуй, — повторил он.
Признаться по совести, ему, как и многим другим молодым офицерам, приходилось всерьез сожалеть, что времена нынче не те. Славно было бы, схватившись с каким-нибудь негодяем, совершенно открыто, на людях, не имея к тому никаких запретов, выхватить саблю и холодно бросить: «Встаньте в позицию, вы, подонок!» Наглецов и подлецов, право же, изрядно бы поубавилось и уж пришлось бы таковым взвешивать каждое слово…
— Вы мне потом расскажете, как у вас обстоит? — с живейшим интересом спросила Элвиг. — Как ухаживают, прельщают, как при этом при всем ухитряются разрешать сложные дела при отсутствии дуэлей…
— Обязательно, — сказал он светски.
— И, разумеется, о модах… впрочем, мужчину об этом вдумчиво расспрашивать бесполезно, я усвоила на опыте… Как вам нравится мое платье?
— Оно великолепно.
— Отчего же вы избегаете на меня смотреть? Снова какое-нибудь нарушение вашего этикета?
— Нет, что вы…
— Тогда почему вы ерзаете и прячете глаза?
Поручик решился:
— Да исключительно оттого, что я, признаюсь вам честно, служил в провинции, в глубоком захолустье, мало того, я там и вырос. А посему не особенно и искушен в… столичных галантностях. У вас наверняка сыщется точно такая же провинция, захолустья везде одинаковы…
— Вы прелесть, Аркади, — без насмешки сказала Элвиг. — Так и нужно было сразу сказать, а то я себя чувствую неловко, не понимаю вашего поведения и не знаю, как с вами держаться… Надеюсь, даже в захолустье благородных людей учат, как налить вина даме?
— Безусловно, — сказал поручик, берясь за бутылку, пузатую и пыльную, прямо-таки замшелую, что свидетельствовало о выдержанности вина. — Это нехитрое ремесло мы в наших краях освоили…
«А уж пить-то мы и вовсе мастера, — мысленно продолжил он, почувствовав себя чуточку свободнее. — Да не то чтобы это благоуханное слабенькое винишко, а разнообразные водочки и от всей русской души…»
Элвиг на минутку отошла к столику, что-то там сделала, зеркала остались матовыми, но зазвучала приятная музыка, опять-таки незамысловатая, но тешившая слух. Технические достижения этой загадочной, канувшей в небытие цивилизации начинали поручику нравиться всерьез. Особенно после нескольких бокалов зеленоватого вина, не столь уж и слабенького.
— Можно задать вам нескромный вопрос? — спросила вдруг Элвиг.
— Извольте, — ответил поручик браво.
— Быть может, я у вас вызываю некое отторжение? Из-за этого… — она повела указательным пальцем вокруг глаза, сверкнул великолепно ограненный сиреневый камень в перстне. — Скажите честно.
— Вот уж ничего подобного, — твердо сказал поручик.
И нисколечко сейчас не врал. Ее диковинные кошачьи зрачки уже перестали удивлять и уж никак не вызывали отвращения. Если не обращать на них внимания, она была прекрасна — дома таких красавиц поручик почти что и не видывал.
— Похоже, вы говорите правду… — заключила Элвиг.
Поручика эта тема вновь натолкнула на размышления о некоторых имевшихся здесь загадках. Он видел здесь и людей с обычными круглыми зрачками исключительно среди тех, кто ходил с покрытыми головами. А вот у благородных господ и дам зрачки были только кошачьи («змеиные», пожалуй, все же не вполне удачное определение).
— Интересно, почему так… — сказал он.
— Что именно?
— Ну, вот это… — он показал на собственный глаз. — Я видел в городе и людей с точно такими же зрачками, как у меня. Загадка…
— Никакой загадки нет, — сказала Элвиг. И добавила просто: — Видите ли, мы не отсюда. Наш народ не отсюда.
— Как это?
Элвиг посмотрела в угол, где красовались часы в высоком резном футляре (здешние циферблаты, как поручик уже успел установить, разделены не на двенадцать часов, а на четырнадцать). Кивнула:
— Пойдемте, самое время…
И направилась к одной из дверей в глубине гостиной. Они прошли по короткому коридору и оказались на балконе с причудливой каменной балюстрадой. Элвиг встала у перил спиной к нему. Под ними раскинулся город — длинные пунктиры из уличных фонарей, освещенные окна домов и дворцов, россыпи разноцветных огоньков парковых аллей, превратившие деревья в феерическое зрелище, некое подобие сказочного леса. Тем не менее этого половодья огней оказалось недостаточно, чтобы затмить свет звезд, — и в ночном небе алмазной полосой сверкал Млечный Путь, горели созвездия. Поручик не настолько был искушен в астрономии, чтобы с ходу определить, сильно ли отличается здешний ночной небосклон от привычного, и отличается ли вообще. Он мог уверенно отличить лишь Большую Медведицу и Геркулеса — но их-то как раз и не увидел, что ни о чем еще не говорило: дома они тоже не во всякое время видны на небе. А вот крупная алая капелька, светившаяся справа, над парком, крайне напоминала Марс. На него-то Элвиг и показала:
— Видите алую планету? Оттуда мы и прилетели. Пятьсот лет назад. Не мы, конечно, наши далекие предки… И давным-давно обжились.
Она выпрямилась, глядя на алую планету отрешенно, завороженно. Поручик все еще боролся с изумлением.
— Так вот оно что… — выговорил он наконец. — Другая планета, другой народ…
— Это что-то меняет? — тихонько спросила Элвиг.
— Нет, что вы… Ничего… — мысли прыгали, мельтешили в совершеннейшем беспорядке. — Значит, вы — с другой планеты…
— Я? — девушка улыбалась. — Я — отсюда. Как и длиннейшая вереница моих предков. А там … — ее лицо на миг стало несказанно печальным, — там уже ничего. И никого…
— Но почему…
— Так вышло, — быстро сказала она с таким видом, словно дальнейший разговор на эту тему был ей крайне неприятен. — Мы давно уже здешние. Вот только глаза, естественно, такими и остаются. — Она улыбалась уже весело, лукаво. — Но я вас заверяю: это наше единственное отличие от исконных обитателей этого мира.
В голове не укладывалось: народ с другой планеты, полеты в пространстве космоса меж разными мирами… Куда там героям Жюля Верна, отправившимся в пушечном снаряде всего-навсего на Луну, ближайшую соседку… Он посмотрел на сверкающую багрянцем холодную капельку Марса, при попытке представить бесконечные космические пространства и летящих по ним людей закружилась голова… С какими еще чудесами предстоит столкнуться?