Завороженные
Шрифт:
Ничуть не похоже, чтобы эти действия чудищу хоть как-то повредили — не парализовали и не пленили. Он все так же возвышался неподалеку, испуская противное металлическое свиристенье, помахивая целой конечностью и обрубком другой, покачиваясь совершенно по-змеиному. Элвиг выстрелила еще пару раз — безуспешно. Ее лицо исказилось в растерянности и страхе. Огромные глаза змея медленно наливались густым огнем, становились все ярче и ярче, от них стало распространяться светло-коричневое сияние, как две капли воды похожее цветом на диковинные статуи… окаменевших людей!
Поручик не рассуждал, не прикидывал — он просто-напросто выхватил револьвер, немилосердно
Он сам сейчас стал револьвером, он стал пулей, рванувшейся из ствола, не было ни мыслей, ни чувств, только четкое понимание: если не получится, то смерть всем…
Кажется, он зарычал в звериной радости. Огромный, ярко сиявший зеленым глаз разбрызгался взрывом мельчайших осколков, за ним, в черном проеме, что-то длинно искрило, вспыхивало, трещало, светло-коричневое сияние уменьшилось наполовину… Еще один выстрел — мимо… Повыше глаз, на выпуклом лбу появилась дыра, из которой выпрыгнула длинная трещащая искра…
Слева загрохотал скорострел. Поручик палил и палил, разряжая барабан, а скорострел залился бесконечным громыханием. Пули дырявили пластины торса, звонко молотили по туловищу…
Разлетелся и второй глаз, теперь светло-коричневое сияние погасло совершенно. Змей, весь покрытый пробоинами, раскачивался все сильнее, хаотичнее, явно беспомощный. Стал крениться вправо, вправо… и рухнул на щебенку, вытянувшись во всю длину. Он бился, разбрасывая щебень и камешки, свиваясь кольцами, вытягиваясь, бессмысленно молотя оземь единственной конечностью. Вся его внутренность, доступная глазу через многочисленные пробоины, искрила, поднимались струйки черного вонючего дыма, что-то беззвучно полыхнуло внутри, и еще раз, и еще…
Выстрелы смолкли, поручик опустил разряженный револьвер. Маевский, пошатываясь и спотыкаясь, брел к ним, он явственно прихрамывал, морщился и охал от боли, но на покалеченного ничуть не походил, да и крови на нем не видно. Перехватив взгляд поручика, штабс-капитан попробовал бесшабашно ухмыльнуться:
— Синего гусара так просто не возьмешь… — выдохнул он сквозь зубы, морщась и постанывая. — Но какова тварюга… Медуза Горгона, мать… мать… и мать… — он опомнился, мотнул головой: — Прошу прощения, благородная Элвиг, озверел малость…
У Элвиг был такой вид, словно она сию секунду грохнется в обморок, и поручик потянулся ее подхватить, поддержать. Она, все еще сжимая в руках оружие, шарахнулась с видом гордым и оскорбленным:
— Это еще что? Я в полном порядке!
— Приятно видеть… — прохрипел Маевский, сноровисто вставляя новую обойму.
Опомнившись, поручик выхватил из кармана горсть патронов, переломил револьвер и принялся выбивать горячие гильзы. Змей, на которого уже не обращали особенного внимания, все еще конвульсивно изгибался, скрежеща по щебенке, — но уже агонизирующе, слабее и слабее, его механические потроха пришли в полную неисправность.
Маевский, скорбно покачивая головой, неотрывно смотрел на ближайшие статуи:
— Хорошие были офицеры, Вася и Сергей Игнатьич, а вот поди ж ты, оплошали… Благородная Элвиг, нужно их непременно отсюда забрать…
— Ну конечно, — сказала она почти спокойно. — Как пожелаете… Я сюда пошлю людей… — Она огляделась: — А что если второй…
— Крепенько сомневаюсь, что они тут ползали стаей, — кривясь, сказал Маевский. — Обязательно бы уже выпрыгнул по нашу душу… Нет, но какова тварь… Замысловатая механика, чтоб ее…
— В жизни не слышала о подобных механизмах, — сказала Элвиг. — И никто о них ничего не знал.
В ее голосе угадывались виноватые нотки, но где-то на заднем плане. Особенного уж раскаяния поручик на ее лице не увидел. Закончив перезаряжать револьвер, он подумал, что Красавчик Сторри все же оказался кругом прав, слава смертельно опасного места за этим городом укрепилась не зря. И, говоря нелицеприятно, они все едва не погибли именно из-за Элвиг, очертя голову сюда бросившейся с малочисленным отрядом. Однако… Не стоит быть излишне суровым. И возникшие меж ними отношения ни при чем. Любой на ее месте мог допустить подобный досадный промах — кто мог предполагать? Винить, скорее, следует ее начальство, давшее соизволение на вылазку столь скромными силами, не пославшее отряд побольше. Хотя… Если у них все оружие подобно тому, каким располагает Элвиг, бессильной оказалась бы и целая рота. Нет, те палки, из которых кентавры обстреливали мамонта чем-то наподобие электрических искр, скорее всего, смогли бы нанести железному механизму нешуточный урон… Так что виновато главным образом недальновидное начальство — что ж, такое случается во все эпохи…
— Как вы? — спросила Элвиг с нешуточной заботой.
— Благодарю вас, — Маевский поклонился, прищелкнул каблуками. — Швырнуло крепенько, весь бок ноет, но вроде бы ничего не сломано и не отбито. Переживем… — на его лице медленно-медленно проступало нечто вроде озарения. — Господа мои… А вот интересно, эта тварь тут окаянствовала просто так, только потому, что осталась без хозяев или она охраняла что?
Элвиг взглянула на него с живейшим интересом и вдруг опрометью бросилась к проему, откуда возникло механическое чудище. Они не сразу сообразили кинуться следом и отстали на несколько шагов. Побежали туда, держа на изготовку оружие. Изнутри купола донесся женский вопль, у поручика перехватило сердце в тревоге, но он тут же подумал, что это больше похоже не на крик боли или испуга, а на…
Когда они ворвались внутрь купола, Элвиг совершенно по-детски подскакивала посередине, махая руками, вопя восторженно и триумфально. Что самое удивительное — Маевский, оглянувшись вокруг, тоже подпрыгнул на месте, ликующе крича:
— Ура, господа!!!
Осекся, поморщился, чуть скособочился, видно, после ушиба подобные половецкие пляски были еще преждевременны. Но его лицо осталось сияющим. Штабс-капитан восторженно озирался.
Поручик недоуменно оглядывался, не понимая общего восторга, а его спутники, сразу видно, места себе от радости не находили. Около четверти внутренней стены купола занимала сложная конструкция из причудливо изогнутых металлических прутьев и полос, нечто наподобие сети, в ячейках которой — примерно в половине их — располагались какие-то прямоугольные предметы.
Маевский бросился к ним, безбоязненно выхватил один, выскочил на середину, где было посветлее — под самым куполом оказалось большое, круглое окошко, — принялся разглядывать свою добычу восторженно и торжествующе. Элвиг тоже схватила один из загадочных предметов, уставилась на него с не меньшим восторгом.
— Возьмите, Аркадий Петрович, не бойтесь, — сказал Маевский, прямо-таки баюкая свою непонятную ношу. — Это не кусается, проверено. Вы, конечно, еще не видели…