Завороженные
Шрифт:
— Ну, как вы себя чувствуете, госпожа моя? — голос твари был ровным, вкрадчивым, обволакивающим. — Не все же вам охотиться, пора и побывать в роли добычи… Позвольте вам чуточку попенять: вы так неосторожно вовлекли этих симпатичных молодых людей в жуткую авантюру. Ах, как неосторожно и опрометчиво. Следовало бы повзрослеть…
— Мерзавец… — выговорила Элвиг таким тоном, словно сожалела, что слова не способны убивать.
Монстр рассмеялся, абсолютно человеческим смехом:
— Мы горды и несгибаемы, да? Ничего, это ненадолго… И что же здесь? —
— Что тебе нужно, цверг? — спросила Элвиг отрывисто.
— Мне? — показалось, что существо приподняло брови. — Самое забавное, самочка, что мне ничего от вас не нужно. Ну чем вы можете мне быть полезны, воришки, дрянь, ничтожества? Вы просто-напросто оказались у меня в руках, я к этому не прилагал никаких усилий, вы сами вздумали здесь болтаться…
— Это… — голос Элвиг сорвался. — Это неправильно… Таких не бывает… Теперь не бывает…
— И кто же я по-твоему, видение? — расхохотался монстр. — Неужели похож? Ну куда тебе с твоим убогим умишком знать, что бывает, а чего не бывает…
— Слушайте… — произнес Маевский.
Не оборачиваясь к нему, цверг небрежно бросил через плечо тоном безграничного презрения:
— Вы оба меня вообще не интересуете и разговаривать с вами я не намерен, постарайтесь это уяснить…
— Что тебе нужно? — повторила Элвиг.
— Я же сказал, ничего. Коли уж вы оказались рядом и попались, можно потешиться, только и всего. Твои секреты меня не интересуют, я их знаю и так. А ты сама… — он трескуче рассмеялся. — Ну что ж, пожалуй, можно с тобой немного побаловать. Ты ведь наверняка слышала, как мы умеем доставлять вашим женщинам удовольствие? Ты будешь орать и визжать совершенно искренне, я тебя превращу в животное… а потом кликну этих забавных созданий, наполовину людей, наполовину лошадок. Тут поблизости, не так уж и далеко, бродит табун… Они обожают играть с вашими женщинами, ты должна знать… Интересное будет зрелище. Ну, а для твоих спутников мы тоже что-нибудь придумаем, такое, чтобы они сдохли как можно позже… Редко выпадает такое удовольствие, нужно пользоваться вовсю… — в его голосе слышались шипящие нотки, он был исполнен столь лютой злобы, что волосы на голове шевелились. — Жаль, что нельзя разделаться со всей вашей поганой породой, но, — по крайней мере, я на вас отыграюсь, слизняки…
Он присел на корточки над девушкой, словно сотканный из колышущегося тумана, темного дыма, оскалившийся в нечеловеческой улыбке. Поручик вдохнул странный запах — не омерзительный и не приятный, просто-напросто настолько чужой, что слов не подыскать. Растопыренная пятерня с длинными, словно бы когтистыми пальцами медленно прошлась по щеке Элвиг, по шее, по груди. На лице у девушки был ужас.
Лапа, оказавшаяся вполне материальной, рванула ее рубашку так, что верхние пуговицы брызнули в стороны.
— Я тебя сделаю животным, вот увидишь, — пообещал цверг. — Спешить некуда, ты сама виновата, что никто не будет вас искать… Я там видел какую-то странную штуку, — он выпрямился, плавно переместился к лодке и снова заглянул внутрь: — Что-то новенькое на нашу голову? У нас достаточно времени, и мы можем об этом поговорить…
Поручик решился. Он одним рывком справился с застежкой, с клапаном кобуры, вырвал оттуда это странное оружие с покрытым симметричными прорезями металлическим стволом. Револьверная рукоять удобно легла в руку, указательный палец привычно коснулся непривычного спускового крючка. Если что-то не сладится… Но другого выхода нет…
Цверг оборачивался — лениво, медленно, абсолютно уверенный в себе. Поручик потянул спусковой крючок. Мгновение тянулось невероятно долго, он успел подумать, что все пропало, что в его руке оружие не сработает, что там может отыскаться какой-то секрет, успел облиться холодным потом и мысленно распрощаться с жизнью…
В сторону цверга бесшумно, молниеносно полетел конус золотистого сияния, крайне напоминавший свернутую рыбачью сеть, она в мгновение ока развернулась, накрыла темную фигуру, в уши ударил скрежещущий, тонкий, нестерпимо мерзкий визг… На месте цверга возникло нечто наподобие золотистого свертка, длинного кокона, этот кокон начал падать вбок, словно невысокое подрубленное деревце, грянулся оземь…
Теперь там лежало нечто, напоминавшее древнюю египетскую мумию, запеленатую в золотистую ткань. Смутно угадывались контуры плеч, головы, вытянутых ног…
Поручик поднялся на ноги, ощущая нешуточную слабость в коленках, опустив руку с оружием, прекрасно сработавшим. Тишина казалась оглушительной. Он сделал один-единственный шаг вперед, присмотрелся. Золотистый покров теперь выглядел, как натуральная ткань. Плененный цверг не шевелился.
Рядом остановился Маевский, шумно отдуваясь, встряхивая головой. Его лицо выражало целую гамму разнообразнейших чувств.
— Мои поздравления, поручик… — проговорил он ошалело. — Я-то, грешным делом, подумал, что нам конец пришел… А вы, значит… Лихо… — он присмотрелся. — Вот как тут с ними, а мы-то, убогие, черт знает как обходимся, прадедовскими средствами. Даже завидки берут… Позвольте полюбопытствовать?
Он осторожно забрал у поручика оружие и принялся его разглядывать, уважительно качая головой. Сказал тихонько:
— Аркадий Петрович, ну что вы стоите, как половецкая каменная баба? Идите, успокойте девушку, на бедняжке лица нет… Я тут деликатно погуляю в сторонке…
Спохватившись, Савельев бросился к Элвиг, так и сидевшей на куче перемешанной с рыхлой землей мятой травы. Ее форменным образом колотило, в глазах стояли слезы, губы дрожали. Ни в малейшей степени она сейчас не напоминала хваткого и решительного агента тайной полиции. Бросившись рядом на колени, поручик обнял девушку за плечи, притянул к себе, и она уткнулась ему в грудь, ее плечи тряслись, послышался тихий всхлип. Свободной рукой поручик погладил ее по голове, бормоча какую-то успокоительную ерунду касаемо того, что все кончилось и кончилось победой, так что…