Завтра обязательно наступит

Наседкин Николай Николаевич

Но гость вдруг жёстко ухватил Иосифа Давидовича за горло и взялся сжимать-сдавливать, перекрывая кислород. Образно, конечно, говоря. Оказывается, завтра, 31-го декабря, это нужное оборудование ещё будет продаваться по старым ценам, а вот после Нового года оно подорожает аж на 20, а то и целых 25 процентов! Это Лохов знает точно, потому что запрос писал в ту торговую фирму московскую, где только и можно приобрести такую современную технику, и ему неделю назад пришёл ответ. Иосиф Давидович, разумеется, заимел интерес взглянуть на этот документ, но у посетителя его с собой почему-то не оказалось. Он предложил будущему компаньону заглянуть, не откладывая, к нему домой, там окончательно договориться и начать действовать. То есть, Иосиф Давидович вручит Лохову нужную сумму, тот утром сядет на машину (у него есть знакомый частник с "Газелью") и помчится в столицу... Почему не ночью? Да разве ж по такому гололёду да ещё в наши бандитские времена с большими деньгами можно ездить ночью по дорогам! Нет, рисковать не стоит, да и ни к чему. Ведь главное - оформить 31-го до 16-00 документы и внести-заплатить по ещё старым ценам деньги в кассу. А потом Лохов с водителем встретят-переждут в Москве праздник (ведь Иосиф Давидович выделит и на командировочные расходы - всё это потом окупится-возвернётся с лихвой!), затем хорошенько проверят-испытают купленную технику и привезут аккуратненько домой. И начнётся у него, Иосифа Давидовича, жизнь сказочная, как у царя Соломона.

Хозяин "Золотой рыбки" всё ещё мучительно колебался-раздумывал, но будущий компаньон доубедил-добил его мудрой притчей:

– Извините! Вы знаете, дорогой Иосиф Давидович, какую историю-диалог любят повторять деловые американцы? "Тук! Тук!
– Кто там?
– Это я, твой шанс!
– Неправда, шанс два раза не стучит!.."

Да, да, что шанс во второй раз может не стукнуть - это Иосиф Давидович знал преотлично. Уже сколько раз в своей жизни, особенно по молодости, упускал он свой шанс, имел такое глупство - не откликаться, не реагировать на первый его стук. О-о-о, лишь один Господь Вседержитель знает-ведает, сколько пришлось натерпеться-выдержать из-за этого в жизни Иосифу Давидовичу - куда там многострадальному библейскому Иову! Вот был такой хороший сочинитель, тоже по фамилии Гроссман, - так вот, разве что только он смог бы написать-создать ещё один роман "Жизнь и судьба" - уже про Иосифа Давидовича и за его биографию. Там бы всё рассказано было. Как во времена Моисеевы мыкались-блуждали сорок лет несчастные евреи по пустыне, так и Иосиф Давидович вплоть до зрелых лет не находил выхода из пустыни бедности... Тот Гроссман, сочинитель, описал бы, как пришлось бедному Иосифу Давидовичу из родной Одессы экстренно и навсегда в чужие края бежать-подаваться, и почему у него нога покалечена, а вместо родных зубов сверкают сплошь вставные... Описал бы, зачем они с первой женой, Розой, долго детей не заводили и как почти в последний момент перед рождением избавились от первенца Венички, а когда вздумали всё же заводить-рождать наследников, уже поздновато было: вот и померла Роза, народив второго, Яшу, ставшего первым и единственным, помучилась ещё несколько лет на этом жестоком свете и отошла к Вседержителю... Поведал бы тот сочинитель-писатель Гроссман всему миру, как безутешно плакал-стенал Иосиф Давидович за дорогой покойницей и как почти целый год вдовствовал... Показал бы в книге, и как дщерь соседская Светлана-рыбонька безжалостно смеялась над ним и говорила, мол-дескать, старость жениха она ещё терпеть согласна, но вот постыдную и позорную бедность - ни за что! Так что пока Иосиф Давидович не станет новым русским, настоящим бизнесменом, а не владельцем одного жалкого комка-киоска, - она будет только смеяться ему на лицо и лучше будет продолжать жить с родителями, хотя ей уже и под тридцать...

А ещё романист-сочинитель ярко бы и описал, как однажды всё же рискнул Иосиф Давидович, не упустил свой шанс, услышал-распознал первый же его стук. Его тогда вот так же припёрли неожиданно к стенке, не дали времени на раздумья: ежели через сутки требуемую сумму не принесёшь - "Золотая рыбка" тебе не достанется, другой перекупит... Рискнул Иосиф Давидович, наплевал даже на еврейскую субботу и, хуже того, почти, можно сказать, на преступление пошёл, но добыл всего за один день - да что там, всего за несколько часов!
– недостающие деньги, успел купить-приобрести вожделенную "Золотую рыбку"...

Поведал бы и дальше писатель-биограф, как пошли у Иосифа Давидовича дела в гору, как уговорил он Свету-рыбоньку стать его супругой законной, как наобещал ей золотые горы... Увы, и ещё раз, увы! Кто ж не знает, что у женщины аппетит во время еды приходит: мало стало его рыбке доходов от "Золотой рыбки". Господь Вседержитель! И "старым жидом" обзывать начала, и грозиться взялась, что-де бросит-уйдёт, а уж ребёнка зачнёт от другого - это без сомнения, ибо он, Иосиф Давидович, "старый жид", не только деньги большие зарабатывать не умеет, но и детей уже делать-строгать не в состоянии...

Да и самому Иосифу Давидовичу, если честно, доходов тоже давно стало не хватать. Сына Яшу надо уже готовить отправлять в Америку учиться, - а как же, не лох же он какой-нибудь, а Гроссман! Рэкетиры эти доморощенные, баи-боровы вонючие уже окончательно достали. Цены на продукты каждый день скачут-повышаются, - где ж тут большой прибыли нагребёшь? Не-е-ет, надо ноги всей семьёй делать из этой страны и как можно дальше. Ближе к земле обетованной. Но, конечно, не в Израиль, а - в Германию или ещё лучше сразу за океан, в благословенную Америку-Евреику. А там без нескольких миллионов даже и правоверному еврею делать нечего, не то, что выкресту...

И вот: "Тук! Это я, твой шанс!.." Иосифу Давидовичу уже шестьдесят, и это раздался, без сомнения, последний в его жизни-судьбе стук персонального шанса. На-и-пос-лед-ней-ший! Но, может быть, и даже притча почти Соломонова не так подействовала на Иосифа Давидовича, как заверение Лохова, что он даст-оставит ему очень важные гарантии, каковые находятся там же, у него дома.

– Ну, ладно! За то, что я хочу накормить двоих голодных птенчиков пусть меня накажет Бог!
– сказал Иосиф Давидович.
– Но я не хочу погибать через глупость. Я иду сейчас без денег. Я иду смотреть подробностей и гарантий своими глазами. Я имею этот интерес!

Гость облегчённо перевёл дух и чуть было тоже не сдёрнул парик, чтобы утереться. Но удержался, схватил поспешно рюмку, жадно хлебнул-заглотил праздничный коньяк, в виде тоста выдохнув:

– Ну, вот и славненько!

* * *

О-го-го! Господь Вседержитель!

У этого странного Лохова оказалась солидная трёхкомнатная квартира на улице Энгельса, считай в центре - с мебелью, пушистой рыжей кошкой и собакой-таксой.

Иосиф Давидович, дабы не мучиться подозрениями, без обиняков заявил, что имеет интерес узнать-увидеть своими глазами за прописку. Хозяин квартиры охотно достал паспорт, Иосиф Давидович осмотрел через лупу: Лохов Иван Иванович, русский, разведён, детей нет, фото на месте, штамп прописочный чёткий - Энгельса, 8, кв. 31.

Хозяин между тем выставил из пакета на стол в большой комнате бутылку коньяка, бутылку мартини, свёрток с бутербродами, упаковку замороженных креветок, связку бананов, коробку конфет... Стоимость всего этого намного превышала сумму в двести рэ, оставшиеся в кабинете Иосифа Давидовича, ну да пусть - что ж теперь считаться: уже как бы складчина компаньонов-подельников получилась.

– Извините! Драгоценнейший Иосиф Давидович, давайте-ка по рюмашке для сугреву, по нашему русскому обычаю, - энергично потёр руки Лохов.

Он как-то возбуждался всё больше, словно пьянел. Видно, ещё до прихода в "Золотую рыбку" приложился... Впрочем, под столом стоял недопитый огнетушитель портвейна "Агдам". Иосифу Давидовичу это чрезвычайно не нравилось. Он незаметно ощупал бумажник на пояснице, в потайном кармане, брюзгливо осмотрелся. Со стен на него сурово, как Моисей в его собственном кабинете-офисе, взирали-смотрели каких-то два мрачных господина. Хозяин, заметив интерес дорогого гостя, всхохотнул, распушил бороду.

– Извините, это наши свидетели будут. Слева, вон тот - Станиславский Константин Сергеевич, известный реформатор театра. Это как раз он всё время восклицал: "Не верю!" Помните? А вон тот, справа, - Островский Александр Николаевич, знаменитый сочинитель пиес про толстосумов-мироедов и купчин-жидовин всяких... Уважаемые люди! Я имею в виду, извините, Станиславского и Островского. Спасибо, Иосиф Давидович! Извините! Давайте и за них выпьем!..

Иосифу Давидовичу теперь уже явно услышалась насмешка.