Завтра ты умрешь
Шрифт:
Ася натянуто улыбнулась и зажгла очередную сигарету:
– А ведь удивляться-то нечему! Кое-кому он меня все-таки показывал, и нужно было, чтобы меня случайно не узнали зрители.
– А кто мог вас узнать? – поинтересовалась Ника.
– Скажем, Генрих Петрович или Наташа. – Ася улыбнулась ей, как старой знакомой. – Да вы, в конце концов!
– А не припомните – когда вас нашел Михаил Юрьевич? – Марина поднялась со своего места и подошла ближе к столу. Свет лампы осветил ее смуглое, чуть скуластое лицо, зажег золотые искры в темных глазах. Она была очень серьезна и собрана внутренне – Ника ощутила в этой молодой женщине какую-то сжатую,
– Что значит нашел, я все-таки не гриб, – с достоинством заметила блондинка. – Вы имеете в виду, когда состоялся наш разговор? В сентябре, пять лет назад.
– А число помните?
– Нет, – слегка сбавила тон Ася. – Зачем оно мне?
– Но хотя бы было это в начале месяца, в середине, в конце? – настаивала Марина, и Нике показалось, что она понимает, к чему та ведет. «Когда он стал искать замену жене? Я не спросила у Валерии число, когда у нее был разговор с Банницким насчет измены, а она, конечно, помнит!»
– Скорее в начале, – после краткого раздумья ответила Ася. – Да, было совсем еще тепло, и я пришла на встречу в легком белом платье и синем кружевном болеро… Нарядилась – думала, надо произвести впечатление! А мне потом выдали чужой гардероб, свои тряпки брать запретили.
– Чужой? С чужого плеча? – насторожилась Ника. – Эти вещи кто-то до вас носил?
– Ну да, они пахли чужим телом, чужими духами, – кивнула Ася и брезгливо повела плечом. – Было неприятно, но я себя заставила их надеть. Они мне были почти впору, только в груди чуть велики, а юбки коротковаты. Но это потому, что у меня ноги длиннее и грудь лучше, чем была у его жены.
– Вас сразу повезли в загородный дом? Там, в вашей спальне, до вас уже кто-то жил?
– Не уверена, – задумалась она и наконец решительно мотнула головой: – Нет, там-то я была первой. Все с иголочки, вот только вещи… Ну, это бы еще ничего, можно смириться, но мне пришлось начать курить, чтобы быть на нее похожей. Теперь не знаю, смогу ли бросить. – Она изящно помахала рукой, разгоняя повисший над столом сигаретный дым.
– А имя Валерии, подруги Ксении, вам тоже велели упоминать для маскировки? – подалась вперед Ника.
– Точно, – кивнула актриса. – Михаил Юрьевич сказал, что, если я ни разу не вспомню вообще никого, это будет нереалистично. Валерия была самой близкой подругой его жены, ну я и «вспомнила» ее пару раз при Наташке. В общем, – она нервно, по-кошачьи потянулась, – все это было довольно утомительно и надоедало… Зато мне разрешили взять с собой питона.
– Ко-ого?! – воскликнула Марина. Ася засмеялась, видя ее изумление:
– Змею! Сёмочка жил у меня уже три года, мне его подарил надень рождения один парень, безумно был в меня влюблен! Но у меня с ним ничего не вышло, зато питона я полюбила и бросить не могла. Кошки, рыбки – это мне досталось в наследство от Ксении Банницкой, а вот питон был мой!
– То-то ты так убивалась, когда он помер! – заметила Наталья, успевшая успокоиться и теперь со жгучим интересом следившая заходом беседы. – А помнишь, когда одна кошка сорвалась с крыши и ее парализовало, ты велела мне отвезти ее к ветеринару и усыпить… Тогда даже слезинки не уронила!
Блондинка
– Наташка, если бы ты знала, как мне хотелось все-все тебе рассказать! Ты думала, что я богатая, да? Рассказывала, как трудно тебе было устроиться в Москве, как ты искала работу по специальности после института, как мыкалась по чужим углам… А я слушала и думала – знала бы ты, что рассказываешь мою собственную историю… Мне самой так хотелось поплакаться, а я должна была изображать, что совсем не знаю такой жизни, задавать наивные вопросы… Вот и подумаешь – неизвестно, привязалась бы к тебе настоящая Ксения? Она-то была от всего этого далека!
Подруга вытерла глаза, борясь с вновь проступившими слезами – на сей раз сентиментальными, и собралась было что-то ответить, но ее остановил вопрос Марины, резко и безжалостно нарушивший идиллию:
– Так что все-таки случилось с Ксенией?
От этих слов в комнате сразу стало как будто холоднее, и сидевшие за столом женщины инстинктивно придвинулись другу к другу. Нику пробрала дрожь – после встречи с Валерией она не раз задала себе этот вопрос, и ни один ответ, пришедший на ум, ей не нравился. «Ксения погибла. Погибла, и странно спрашивать, кто виноват. – Ника подняла глаза и встретила пристальный взгляд стоявшей у окна женщины. – Никто! Снотворное плюс машина, плюс ночь, дождь, плохая видимость. Все обоснованно, просто. Но из дома на этой машине выехала актриса, а когда утонувший «Фольксваген» доставали из карьера – за рулем сидела Банницкая. И если это не убийство, то не знаю, как это назвать!»
– Вы же знаете, что с ней случилось. – Блондинка первой пришла в себя и, вырвав у подруги зажигалку, нервно закурила. – Разбилась.
– А как она оказалась в машине, на которой ехали вы?
– О, не знаю. – Ася снова схватила руку Натальи, словно ища у нее защиты. – Это надо спрашивать не у меня. Я только актриса, поймите! Я знала только свою роль, от и до, а что было дальше – понятия не имею! У меня и в мыслях не было, что в тот вечер случится что-нибудь в этом роде…
…Первый осенний вечер этого года Ася справедливо считала пиком своей актерской карьеры – наконец-то ей предстояло сыграть нечто большее, чем пассивное смирение или истерический припадок. Один из них она только что разыграла ради гостьи, приглашенной компаньонкой – причем по собственной инициативе, не посоветовавшись ни с Михаилом Юрьевичем, ни с Генрихом Петровичем. Впрочем, с последним Ася давно уже враждовала и ни во что не ставила его указания.
– Этого упыря я просто ненавижу! – призналась она своим слушательницам. – А он меня взаимно! Впрочем, как видите, – зажал мои деньги! Это уже даже не подлость, а воровство!
– Он знал, что вы нормальны? – Вопрос Марины прозвучал как утверждение. Ася кивнула:
– Он все знал. Его наняли не для того, чтобы меня лечить, а чтобы инструктировать, как убедительней играть сумасшедшую. Попадись мне теперь такая роль, как я бы сыграла! Он многому меня научил, уж что-что, а поучать просто обожал! Только и слышала – это не так, то не правдоподобно, так не делают… Тоже мне, Станиславский!
Однако, приехав по вызову испуганной Натальи, Генрих Петрович не стал ни поучать свою подопечную, ни выговаривать ей за излишнюю самостоятельность. Закрыв за собой дверь спальни, он приказал женщине готовиться к отъезду. Ничего лишнего не надевать, ничего с собой не брать. Все должно было выглядеть как настоящий побег.