Зайцемобиль
Шрифт:
– Знаешь, что?
– сказал вдруг Усов.
– Мне премию все равно не дадут.
– Почему не дадут?
– спросил Мишка.
Он кнопками прикреплял листы с марками.
– Ну, все будут смеяться: двоечник, а марки собирает... Не буду я в этой выставке участвовать. Бери мои марки!
– Ты это серьезно?
– удивился Мишка.
– Не шутишь?
Вместо ответа Усов протянул ему коробку с флорой и фауной. Миша пожал плечами, спрятал коробку в портфель и ушел домой.
Дома Усов вспомнил, что хотел написать письмо матери. Но чего ж теперь писать про марки, когда
Назавтра в классе прибавилось несколько огромных листов с наклеенными марками и надписью сверху: "Фауна и флора Гаврилова М.".
Из всех классов ходили смотреть выставку, и все замечали Мишкину коллекцию. Она была виднее всех, и в ней было больше всего марок. Даже вожатая гордо сказала:
– Растут ребята. У многих хорошие коллекции, а у Гаврилова флора и фауна лучше всех. Берите, ребята, все, как один, пример с Гаврилова.
Мишка получил премию: статуэтку - чугунный полководец Чапаев с саблей на скачущем коне. Он аккуратно завернул Чапаева в газету, положил в сумку, и все Гаврилову хлопали. А про Усова как-то забыли. Если и вспоминали, то с обидой: одним дал больше марок, другим - меньше. Раз уж ходил марки вырезать, мог бы взять и побольше.
МЕЧЕНЫЙ ЛЕЩ
Всю ночь кто-то шаркал босыми ногами, и бабушка встала. Приоткрыла дверь в коридор - на кухне горел свет. Она еще больше удивилась и испугалась. За столом, растопырив пятерню и держа на ней блюдце, сидел Генка Усов в одних трусах и пил чай, доставая вишневое варенье из банки столовой ложкой.
Увидев бабушку, Усов встал, закрыл банку с вареньем крышкой, поставил в шкаф. Сел, продолжая пить чай без варенья, как ни в чем не бывало.
– Что с тобой?
– спросила бабушка.
– Нормальные люди спят.
– Мне рыбу ловить. Видишь, светает?
– Рыбу... У него переэкзаменовка, а он рыбу... Все матери напишу!
Бабушка вздохнула, легла, долго ворочалась, не могла уснуть.
Усов допил чай, спокойно натянул штаны и, не возражая, выскользнул из парадного, держа в руке бидон и удочку. Пересек двор и остановился у подворотни нового дома.
Два окна над самой подворотней - Гарика Сонкина. Самое лучшее свистнуть, но свистнуть Усов стеснялся. Вдруг проснется его мать Алла Борисовна? Все-таки училка.
Усов стоял и не то, чтобы свистел, а подсвистывал. Так, слегка, и нельзя было догадаться, то ли он действительно свистит Сонкину, то ли просто так стоит, задумавшись...
С тех пор, как начались каникулы, Усов с Сонкиным ездят на озеро. И каждый день на берегу, сидя на обрыве, смотрят, как Тимофеич, небольшого роста небритый мужичок в резиновых сапогах, пыхтя, вытаскивает из тины бредень, выбирает из него рыбешку, складывает в бидон, извлекает из кармана четвертинку водки и сверток, пьет, закусывает, а потом подходит к ребятам. Тимофеич живет в одном дворе с Генкой и Сонкиным, днем где-то пропадает, а по вечерам стучит в "козла".
– Это что же у вас, - замечает вдруг он, - одна удочка на двоих? Снасть я те дам! Любую рыбу возьмет! Вот там, в затончике, говорят, сом живет большой.
– Где?
– А вон слева. Хитрый такой. Говорит: просто так не дамся!
– Кому говорит?
– Кому, кому! Известно кому - рыбакам. А здесь мое местечко. Я его, как говорится, облюбовал.
Смотав амуницию, Тимофеич берет бидон и поднимается кривой тропинкой в гору.
– Знаешь, почему у нас не ловится?
– сказал Сонкин, когда вчера они налегке возвращались домой.
– Тимофеич всю рыбу бреднем забирает, а остальную распугивает. Мы приходим - пусто. Давай завтра придем раньше его. Нам бы хоть маленькую поймать.
– Вставать надо рано, - скис Усов.
– Да ты не спи совсем, пей крепкий чай ночью - и не проспишь.
– А с вареньем не лучше?
– Может, лучше, - сказал Сонкин, - я и так могу не спать, сколько хочу. Читать буду...
И вот теперь Усов ждал у подворотни Сонкина, а Сонкин не появлялся. Генке надоело без толку посвистывать, и он крикнул. В окне показалось заспанное лицо Сонкина. Он радостно замахал руками, не то потягиваясь, не то делая зарядку, а потом сошел вниз, важно неся перед собой на ладони банку с мотылем и в другой руке книжку.
Пустой автобус только выкатил из парка. Он был весь мокрый и снаружи, и внутри. В автобусе Сонкин вспомнил, что очки забыл дома. Книжку взял, а очки забыл.
На озере никого. И самого озера не было, его застилал тихий туман. Он цеплялся по кустам, по траве и исчезал на берегу.
Усов поежился, снял ботинки. Он отломил и воткнул рогульку, налил в бидон воды, аккуратно расстелил собственную куртку, чтобы удобно было сидеть.
Возле удочки решили дежурить по очереди. Один поймает рыбу, идет отдыхать - садится другой. Бросили орел-решку: кому сидеть первым. Выпало Усову. Гена сидел долго, смотрел на поплавок, смотрел, смотрел и задремал. Вместо поплавка поплыла перед ним чашка с недопитым чаем, пошли от нее круги по воде. Со дна всплыла банка варенья, которую бабушка прятала. Задремав, Усов сполз по скользкой траве с откоса и чуть не плюхнулся в воду. Зацепился за куст.
– Эй, рыбак, рыбу проспишь!
– Проспишь тут!
– встрепенувшись, сказал Усов.
Он оглянулся и увидел Тимофеича.
– Обошли, значит, старика? Так, так...
– Соня, твоя очередь!
– крикнул Усов.
– Я посплю немного.
Гарик гулял вдоль берега и на ходу читал книжку, приставив ее к носу. Глаза у Генки слипались. Он отдал удочку, на четвереньках залез под куст и тут же заснул. Как провалился.
Сонкин вытащил крючок. Мотыля не было, съели. Еще весной достал он книжку, выучил наизусть все способы ловли, тренировался в комнате с дивана, а все равно никакого результата.
Он нанизал нового, самого большого и жирного червя, какого только смог найти в банке. Едва закинул - поплавок повело, и он провалился. Потом показался опять и заметался по воде.
– Смотри как повело!
– воскликнул Тимофеич, перестал разматывать свою хитрую сеть и подскочил к Сонкину.
– Дай-ка мне, я лучше выну.
– Сам я, сам! Я и сам могу, я читал, как надо!
Руки у Сонкина тряслись. Он тянул удочку, и два раза из воды показалась голова.
Сонкин притягивал ее к берегу и уже почти выволок на траву.