Займ на любовь
Шрифт:
— Не могу, бл*! — в раздрае психанул вдруг и следователь, разом выдав, что сам опустошен и деморализован случившимся.
— Вам отдадут тело завтра. Соболезную, — неожиданно к ним подошел один из сбушников, стащив с головы шлем и балаклаву.
Смотрел ровно, хоть и тяжело, как признавая свою вину перед Стасом.
В глотку себе он мог забить это признание, и поглубже, мля!
— Капитан Кузьменко, — представился тот, с кем до этого Стас только по телефону списывался. — Операция пошла не так, как мы планировали, — отрывисто, скупо, рубаными фразами. — Будет проведено расследование… Но сейчас мы не можем вам отдать тело вашей жены. Сожалею.
Явно стремясь донести до него и свой план действий, и обрисовать всю… нужность (про плюсы сейчас и как о слове вспоминать не хотелось, выворачивало) для Стаса такого решения. И какой-то очень малой частью стазированного разума, Стас не мог не признать адекватность и логичность такого плана. Когда и из самого отвратного варианта пытаешься по максимуму выжать.
Вот только ему теперь по херу на их и эти расчеты… Сам все решит.
— Мы настоятельно вас просим вернуться домой, я дам вам наших людей в сопровождение, в дополнение к вашим охранникам. Никуда не ездить, интервью не давать…
— Вы, бл**ь, издеваетесь?! — сорвался вдруг Николай, наверное, видя, что Стас все так же молчит. А может, и куда глубже уловив его состояние. — Какое интервью?! Вы реально думаете, что моему брату или кому-то из нас сейчас до всего этого?!
— Вы даже не можете представить, с чем мне приходилось сталкиваться, — сдержанно отозвался Кузьменко, но смотрел при этом на Станислава в упор.
Глава 33
«Словно ночь в пустыне,
я рисую синей звездою на небе след.
Под осенним небом город под запретом —
тебя больше рядом нет…»
С.Лобода «Город под запретом»
Николай видел настороженный и явно встревоженный взгляд, который Влад то и дело бросал на Стаса, пока они домой добирались. Блин, да чего там! Сам так же поглядывал. Вот только, в отличие от охранника, куда глубже понимал, что все еще хуже, чем в самом пессимистичном прогнозе предположить можно.
И это при том, что всех придавило, размозжило случившееся. Его припечатало так, что дышать тяжело, да и все парни из охраны, словно в воду опущенные. И дикое чувство вины перед Стасом в каждом из них чувствуется, даже самого Колю ломает.
А брат… Коле раньше казалось, что Стас жизни радоваться не умеет? Напоминает процессор компа? Это и близко не отражало того, что со Станиславом творилось в данный момент.
Ощущение, что рядом с ними уже не человек сидит или идет, не замечая ничего вокруг, а бездушный и безжизненный робот, четко следующий программе. И что-то говорило Коле, что цель данной программы сейчас — самоуничтожение… Только не простое, не прямолинейное, а так, чтоб побольше с собой на тот свет захватить тех, кто виновен в смерти женщины, успевшей стать для Стаса всем миром.
Нет, не готов был говорить пока о чем-то таком вслух, даже тому же Владу, чтоб предупредить или быть настороже… Но…
Имелись у них в семье свои черные ямы и запретные темы. То, о чем старались особо не думать и не говорить, в свете вот этого умения по горло в своих женщин влетать. Темная сторона их однолюбства, тоже заставляющая порою задуматься, а надо ли такое «счастье» в жизни искать?
И пример не настолько уж и давний из семейной истории имелся… Был у их отцов двоюродный брат, Степан. Его даже Коля со Стасом еще помнили. Хорошо жили все, дружно, у них в семье, вообще, не было принято друг под друга копать или гадости делать, поддерживали родню. Общались тесно, считай, еще один дядька. И семья у этого дяди была крепкая, как у них всех. Жена да дочка, очень забавная девчонка, Лиля, ее вся мужская половина семьи Гончаренко баловала. У них в роду девочки редко рождались, малышку все обожали и ставили едва не как принцессу, еще ж и младшая!
А когда Коле и Стасу лет по четырнадцать было, жена дяди Степана вместе с дочкой в аварии погибла. Еще и беременная тогда опять была, все сына предрекали… А в машину, на которой их водитель вез на море, въехал чинуша местного приморского поселка пьяный в стельку. Все на месте погибли, а этому гаду — хоть бы хны. Отделался сотрясением…
О том, что тогда с дядей Степой творилось, Коля предпочитал никогда не вспоминать. И удачно справлялся до сегодня, до этой минуты, пока в глаза Стаса не заглядывал…
Степан тогда все и всех, кого мог, подключил, да и семья помогла, связи были. Суда добился и приговора, несмотря на то, что и с той стороны вроде крыша у виновника имелась. Но добился справедливости. Года дождался, памятник на могиле поставил… И там же, на этой могиле застрелился, в завещании наказав похоронить себя рядом с семьей.
Помнил Коля и то, что ни отец его, ни родной дядя не были удивлены. Расстроены сильно, да, но… будто и не хотели, боялись, а все равно ожидали такого итога, даже понимали кузена. И не осуждал никто…
Сейчас же…
Нет, Коля тоже… не то чтобы понять до конца, но примерно предположить хоть часть прострации и боли, охватившей Стаса, в состоянии был. Может, именно сейчас немногим больше, чем даже неделю назад…
Но… ОН НЕ ХОТЕЛ БРАТА ТЕРЯТЬ, мать вашу!!! Как муторно сейчас на душе ни было бы, и насколько бы сильно смерть Миры и по нему самому ни проехала… Эта женщина успела их всех в себя влюбить, хоть и каждого по-своему, своей отвагой, безрассудностью где-то, но и безграничной смелостью, преданностью своим, искренностью…
Потому и дал Владу глазами понять, чтоб все на пределе были и следили в оба. Отряд сбушников, которых к ним Кузьменко приставил, без вопросов разместился во дворе, координируя свои действия с Владом. Коля в это не вникал, он за Стасом хвостом следовал, опасаясь и на шаг отстать.
Брат после того разговора с Кузьменко, что мраморная статуя был. Даже на пару минут у Николая появились сомнения, а при рассудке ли он…
Блин, ладно, чего юлить?! Понял бы, если…
Пока в авто ехали, Стас тоже будто мимо всех вокруг в какое-то, только ему известное, подпространство смотрел. И в принципе не реагировал на любые слова или обращения. Как не слыша вовсе. И сейчас, выйдя во дворе, не глядя по сторонам, сразу к дому двинул, ни на кого внимания не обращая.