Зазеркалье
Шрифт:
— Не нужно говорить обо мне за спиной, мама. Планы могут быть переменчивы. Ситуация нестабильна, — ответила она, поставив утку на стол и присаживаясь рядом с Ксавье. — Вы надолго приехали?
— Тучка, мы приехали, чтобы убедиться, что с тобой всё в порядке, — зашел с улицы её отец, скидывая снег с шапки. — Скоро Рождество! Праздник, мы думали, что проведём это время вместе.
— Как весело, — безэмоциональным голосом промолвила она, вызвав у Ксавье улыбку.
— Мистер Аддамс, мы с Уэнсдей уже думали о том, чтобы уехать отсюда на все праздники, — посмотрел на неё Ксавье, дожидаясь поддержки. И она сразу всё поняла.
— Эм, да,
— Пагсли! Хватит есть сладкое, мы только начали! — возмутилась она, глядя на брата, у которого весь рот был забит шоколадным тортом. — Дурдом!
— Я просто разогреваюсь, — кое-как промолвил парень со слащавой улыбкой, и она закатила глаза.
— Дочь, я очень рад, что вы хотите выбраться из дома. Тогда не смеем вам мешать, — улыбнулся Гомес, глядя на жену, и Мортиша тоже лукаво улыбнулась ему в ответ.
— Ты больше не пьёшь лекарства? Как твой сон? — спросила она, встревоженно взглянув на Уэнсдей, и та нервно дёрнулась, отодвинув стул и молча направившись в спальню.
— Извините… Я поговорю с ней, — пошёл за ней Ксавье. Ему были чужды все эти внутрисемейные конфликты, потому что сам он никогда не перечил родителям. В доме царил патриархат.
— Тук-тук… Можно? — спросил он, отворяя с психу захлопнутую дверь. — Они беспокоятся, и только. Тебе необязательно выходить, но не принимай близко к сердцу, — сказал он расстроенным тоном и уже собирался уйти, но тротиловая бомба внутри Уэнсдей Аддамс нуждалась в успокоении. Или полноценном взрыве. Поэтому она схватила его за ворот футболки, практически силой впечатывая его в любимый стол с печатной машинкой. Целуя его с такой силой, что их зубы начали стучать. Естественно, от такого напора голову сорвало и у самого Ксавье, но ровно до того момента, пока она не начала снимать с него джинсы.
— Стой, Уэнсдей, так ведь нельзя, ты чего?! Там твои родители, — возмутился парень, показывая на дверь.
— Торп, твою мать, я сейчас взорвусь. Или дай мне это, или уходи! — психанула она, раздувая ноздри от злости, и молча принялась раздеваться перед ним. При виде её голого тела, он уже не думал о том, что правильно, а что нет. Он брал, но боялся ограничиться этим одним разом, который мог бы неправильно её настроить. Руки скользили и искали пристанище на её гладкой коже.
— У меня нет презиков, — выдохнул он ей в шею.
— Как опрометчиво, хорошо, что у меня есть, — ответила она, выдвигая ящик стола и положив их ему в руку. Женские пальцы продолжили снимать с себя остатки одежды. Он пожирал её взглядом, поскольку был влюблён в неё и даже одержим ею. И сейчас, когда она делала это с ним, все мысли были лишь о том, чтобы не облажаться.
— Возьми меня грубее, — умоляла она, подстраиваясь под него, поскольку не хотела и на дух не переносила нежностей с пока ещё чужими людьми. Только с Тайлером и больше ни с кем. Потому что Ксавье пока находился на другом уровне душевной близости. Разумеется, он никогда бы не смог быть с ней грубым, но старался абстрагироваться. Будто это просто секс, и вовсе не она сейчас кусает его шею и царапает ногтями мужские лопатки, лежа на столе с широко расставленными в стороны ногами. Ей было это нужно. И не потому что она не могла жить без секса, хотя это тоже, бесспорно, имело место быть, но сейчас ей нужна была эмоциональная разгрузка. Слишком много травм произошло, слишком много было пережито вместе. Пока он трахал её, она трогала себя, пытаясь поскорее добиться необходимой вспышки, и это сработало очень быстро. Она начала сокращаться, громко вздохнув и зажав его своими ногами, а следом кончил и он, громко и прерывисто дыша на всю спальню и слегка стыдливо пряча от неё оливковые глаза.
— Спасибо, — начала она надевать одежду обратно.
— Эммм… Пожалуйста, — задумался он. — Уэнсдей, о таком не благодарят. Я хотел этого, надеюсь, ты тоже.
Ксавье тоже одевался и разговаривал с ней, пытаясь добиться желаемого ответа.
— Только не говори, что жалеешь, — посмотрел он на неё безумно жалобным взглядом, и она подошла к нему вплотную, встав на носочки и обхватив ладонью мужскую шею.
— Конечно, нет, — поцеловала она его в щёку и вышла, вызвав на его лице милую одурманенную улыбку.
Очень быстро родители поняли, что дочь живёт новой жизнью и не требует четкого контроля. Поэтому вскоре уехали, а Ксавье был ежедневным спутником в её доме. Он оставался на ночь, делал абсолютно всё, чтобы она чувствовала себя счастливой. И хотя одна часть её сердца уже выгорела, вторая всё ещё жила только благодаря ему и его заботе.
Рождество пришло незаметно. Уэнсдей лежала в ванной, полной пены, и думала о насущном. Когда они отдыхали вдвоём, всё было спокойно. Никаких родителей, никаких гостей. И он тоже старался не мучать её навязчивым поведением, а давал ей больше пространства. Уэнсдей стала осознавать, что жизнь не стоит на месте, а всё время движется, особенно, когда в завершении года ей предложили постоянную должность в исследовательском центре. Она была действительно горда собой и много размышляла об этом.
Мысли развеялись в воздухе сразу, как только в дверь раздался стук.
— Ты хочешь белое или красное? — спросил он за стенкой.
— Заходи, я не кусаюсь, — ответила она, дожидаясь его. — А что случилось со снобом? Мне можно пить?
— Сегодня можно, — улыбнулся он, почесав затылок.
— Да, а с чего бы это? — уточнила она, высунув из ванны ногу и положив её на бортик.
— Ты флиртуешь со мной? — спросил он, изогнув бровь с характерной улыбкой.
— Возможно, — ответила она, пожав плечами. — Ну так и?
Ксавье приблизился к ней и присел прямо на край ванной, разглядывая её до безумия соблазнительный вид.
— Двигайся, — стащил он с себя футболку.
— Что?! Нееет, — рассмеялась она, но он уже почти залез в её пространство. — Что ты делаешь?!
— Сегодня месяц наших отношений, — ответил он, сев напротив в теплую ванну.
— Месяц… Отношений? Это тех, которые начались с секса на столе, напомни? — рассмеялась она, прикрывая глаза пальцами. — Это не смешно. Они ведь начались раньше. Иначе что это было?
— Я думал, ты в любой момент можешь послать меня и сказать, что я тебе неугоден, — закрыл глаза Ксавье, и она поставила свои маленькие, аккуратные стопы ему на грудную клетку.
— Я и сейчас могу так сказать. И что с того? Сдашься? — спросила она, с укором глядя на него чёрными глазами.
— Нет, никогда, — ответил он, слегка отодвинувшись и поднимая с пола джинсы.
— Что ты там ищешь? Презервативы? — засмеялась она и внезапно увидела в его руке бархатную коробочку. Её взгляд был полон боли, обиды, разочарования и скорби по прошлому. Естественно, она совершенно этого не ожидала и была в замешательстве.