Зазеркальная империя. Гексалогия
Шрифт:
– Точно. Только не с одним патроном в барабане, а с половиной барабана.
– Пятьдесят на пятьдесят? Это по мне. Берешь напарником?
– Куда тебя девать…
Оба Александра улыбнулись. Вряд ли кто-нибудь из них понимал кого-нибудь другого так, как эти двое друг друга…
* * *
– Ну и как, получилось? – Александр открыл глаза и тут же снова закрыл их.
Ему на миг показалось, что лаборатория перевернута вверх тормашками, а он, совсем как на
– Вам уже лучше? – убрал из-под носа у Александра остро пахнущую ватку незнакомый человек в белом халате.
– Костя…
– Что? Какой Костя?
– Мальчишку того звали Костей, – улыбнулся Бежецкий. – А город… По-моему, это был Новокузнецк. Или Новосибирск. Что-то «ново», точно.
– Мне кажется, что тренировки нужно прекратить, – озабоченно повернулся медик к кому-то неразличимому за матовым стеклом. Виден был лишь темный размытый силуэт. – Он заговаривается.
– Не мелите ерунды, – ответил из-за стекла очень знакомый голос. – Все параметры в норме. Наоборот, активизировались альфа-ритмы. Вы вспомнили что-то, Александр Павлович?
– Да… Так, к делу не относится, – смутился Бежецкий. – А у меня получилось что-нибудь?
– Да, все сработало, как мы и планировали.
– То есть я вас всех взорвал?
– Точно, – рассмеялся Смоляченко, выходя из-за стеклянного экрана. – Бабахнули так, что мы все уже на небесах. Или в другом месте. Кирилл Пафнутьевич, помогите господину Ласкину отстегнуть нашего патрона от этого инквизиторского кресла.
– Может, еще повторим?
– Не стоит, Александр Павлович. Наша имитация перехода барьера для здоровья очень небезопасна… То есть если бы вам было лет двадцать пять – тогда да: можно повторить раз и еще раз…
– Но вам не двадцать пять, – отрезал медик. – И даже не тридцать пять. Вы понимаете, что только что на сотые доли секунды перенесли клиническую смерть?
– Да я уже ее переносил…
– Имеете в виду переходы? Это не совсем то. Мы всех факторов пограничной среды не знаем и идем просто на ощупь. Разница примерно как между настройкой рояля специальными инструментами и его же настройкой, но уже кузнечной кувалдой. Не факт, что удастся в очередной раз запустить ваши механизмы жизнеобеспечения в нормальном ритме.
– А если там?
– Там?.. – Медик вздохнул и отвел глаза. – Там другой случай…
«Конечно, – подумал Бежецкий, самостоятельно расстегивая одну из пряжек: пальцы, в которых будто бы поселились мириады суетливых муравьев, слушались плохо, и гладкий пластик пару раз выскользнул из них. – Там запускать меня в действие, может быть, и не придется. Какая разница, распадусь я на атомы, так сказать, живьем или в виде не успевшего еще остыть мертвого тела? А если перехода не получится… Допустим, близнец успеет первым, то и запускать ничего не понадобится – спланирую обратно живым и здоровым. Хитро задумали эскулапы!»
Он попробовал стянуть шапочку, похожую на те, которые надевают перед соревнованием пловцы, но врач испуганно схватил его за руки:
– Вы что, с ума сошли?! Это должен сделать специалист…
Краем глаза Александр увидел в плоской поверхности экрана отражение манипуляций, которые проделывали над его многострадальной головой, и его замутило: оказывается, финтифлюшки, обильно украшавшие поверхность мягкого «шлема», были не просто датчиками, а головками игл чуть ли не пятисантиметровой длины. И острия этих игл уходили отнюдь не в резину.
Как раз в этот момент медик осторожно вытягивал из… шапочки тускло поблескивающий стерженек, который все не кончался и не кончался. Боли «пациент» не чувствовал совершенно, но стоило ему лишь представить, на какую глубину в его мозг уходил этот щуп, и его снова замутило. А ведь считал, что его, битого-перебитого жизнью, смутить уже не может ничего…
«Вот ты и стал деталью ядерного взрывателя, Саша, – невесело пошутил он про себя, отводя глаза от неаппетитной картины. – Гордись, первый в мире киборг…»
Сибирь, за год до описываемых событий
Рухнув на металлический настил мостков без сил, содрав шлем и хватая ртом живительный теплый воздух своего мира, вместо набившего оскомину пресного и искусственного какого-то воздуха внутри «доспехов», Александр никак не мог поверить, что им с Лежневым удалось вырваться из объятий ледяной пустыни, оказавшейся настоящим Хельхеймом. Грозным воплощением древних мифов. Счетчик боеприпасов на «Василиске» показывал нули по всем позициям, а все прочее оружие, как выяснилось, против аборигенов – что дробина слону. Страшное место…
– Вы в порядке? – склонился над ним встревоженный академик Новоархангельский. – Вы целы, Александр Павлович?
– Целее всех целых, – невесело усмехнулся потрескавшимися губами Бежецкий. – Как там ребята?
– Решетова вертолетом отправляем на «большую землю», – вклинился Мендельсон. – Любое промедление смерти подобно. Жизни его, конечно, ничего не угрожает, но ногу нужно спасать. Слишком уж серьезное ранение. С ним же отправим Алинских… А Грауберг… Какая потеря…
– Три потери, – буркнул командир, с трудом поднимаясь на ноги и с остервенением срывая застежки душащего его скафандра.
– Что вы сказали? – хором не поняли встречающие. – Почему три?
– Я сказал, что потерял трех бойцов, – Александр не склонен был вступать в полемику с «гражданскими»: горячка боя проходила, а впереди маячили отчеты, отписки, объяснительные – как всегда после «двухсотых»[32] операций.
– Да, конечно… – Агафангел Феодосиевич поддержал его под локоть, помогая спуститься на грешную землю. – Раненые… Решетов вряд ли сможет служить дальше, но Алинских – вполне. Так что у вашего отряда лишь две потери – более чем хороший результат для первого в мире десанта в иной мир…